позволял ей подняться.
Невероятно, но Амелия вдруг ощутила вспышку страстного желания. Она чувствовала настоятельную потребность быть с ним каждой клеточкой своего тела, каждой частичкой своего существа.
– Вы пьяны! – воскликнула она.
– Да, пьян. А я и забыл, какая вы миниатюрная и красивая и как восхитительно ощущать вас в своих объятиях!
Паника придала Амелии необычайную силу, и Амелии удалось вывернуться. Она вскочила на ноги, а Гренвилл медленно поднялся, и его высоченная фигура нависла над ней. Амелия обернулась к нему и с вызовом спросила:
– Что это вы себе думаете?
– Я думаю, что вы так красивы и мы здесь одни… – Эта ситуация явно забавляла Гренвилла. – Вы краснеете.
– Я для этого слишком стара!
Что он сделал? Неужели пытался обнять ее? И она чувствовала прикосновение его губ к своей щеке?
Так он поцеловал ее?
Амелия попятилась. Ее приход в его покои был ошибкой, и теперь она понимала это.
– Не вздумайте снова трогать меня! – предупредила Амелия.
Его темные глаза заблестели.
– Вы вошли сюда на свой страх и риск.
– И что это значит?
– Это значит, что вы не хуже меня знаете: мне нельзя доверять.
Амелия не нашлась что ответить. Гренвилл только что весьма недвусмысленно упомянул о своих ухаживаниях за ней – и своем предательстве. Она по-прежнему растерянно стояла, опершись спиной о буфет и пытаясь восстановить дыхание. Гренвилл замер напротив, сжав кулаки. Он во все глаза смотрел на нее, не улыбаясь, не двигаясь. Амелия совсем отчаялась, ведь теперь у нее была прекрасная возможность рассмотреть его и отметить, что на его теле нет ни капли жира. Сейчас он был стройнее, чем в двадцать один год. Наверное, его можно было назвать поджарым.
– Что вы так на меня смотрите? – резко бросил Гренвилл.
Амелия поспешила отвести взгляд – и тут же заметила осколки разбитого зеркала на полу, недалеко от его босых ног.
– Вы не одеты должным образом.
– Мои голые ноги, разумеется, не смущают вас… Амелия?
Она подняла глаза, встретившись с ним взглядом. Гренвилл криво улыбнулся, в его темных глазах мелькнула догадка.
– Помнится, вы видели гораздо больше, чем мои голые икры, – заметил он.
– А вот это совсем уже неуместное замечание! – в ужасе вскричала Амелия. Теперь она действительно вспомнила, как расстегивала на нем рубашку в порыве страсти и проводила ладонями по этим твердым мускулам.
– Я никогда не прикидывался джентльменом, – усмехнулся он, но все-таки потрудился запахнуть рубашку. Потом, не сводя с Амелии пристального взгляда, медленно застегнул пуговицы. – Так лучше?
Но Амелии лучше не стало, нисколечко. Она понимала, что должна остановить поток нахлынувших на нее воспоминаний.
– Здесь повсюду – битое стекло. А вы стоите на полу босыми ногами, – резко сказала
