ослабления у наших больных понятия противоположения». У наших чокнутых, наших параноиков, маньяков, шизоидов, нравственных имбецилов…
Спектро трясет головой:
– У тебя реакция идет наперед раздражителя.
– Вовсе нет. Ты сам подумай. Он там за несколько дней чувствует, что они летят. Но это рефлекс. Рефлекс на то, что витает в воздухе прямо сейчас. Мы сконструированы слишком топорно и не улавливаем – а Ленитроп улавливает.
– Но тогда выходит экстрасенсорика.
– А можно сказать: «сенсорный сигнал, на который мы просто не обращаем внимания». Оно давным-давно существует, мы могли бы это увидеть, только вот никто не смотрит. В наших экспериментах часто… Кажется, М. К. Петрова заметила первой… женщина, в игру вступила очень рано, по сути… сам факт привода собаки в лабораторию – особенно в нашей экспериментальной работе с неврозами… первый же взгляд на испытательный стенд, на лаборанта, случайная тень, касание сквозняка, некие сигналы, которых мы, может, и не распозна́ем никогда, – и все, собака слетает в переходное состояние… Итак, Ленитроп. Предположим. В городе сама обстановка – допустим, будем считать, что сама война – лаборатория? понимаешь, когда падает V-2, сначала взрыв, затем рев падения… реверсированный, то есть, порядок раздражителей… значит, он может завернуть за какой-то угол, выйти на некую улицу и неясно, по какой причине, вдруг почувствовать…
Воцаряется молчание, вылепленное проговоренными грезами, за дверью голосит боль жертв ракетных бомбардировок, детей Повелителя Ночи, голоса повисают в застойном медицинском воздухе отделения. Молятся своему Господину: абреакция рано или поздно – каждому, по всему этому замороженному и искалеченному городу…
…и снова пол – гигантский подъемник, врасплох возносит тебя к потолку – проигрывается заново, и стены пухнут наружу, кирпичи и известка – ливнем, твой внезапный паралич и смерть приходит объять ошеломить знать не знаю папаша я небось вырубился а когда оклемался ее уж и нету все вокруг горит в башке дым сплошняком… и видишь свою кровь – она фонтанирует из дряблого ошметка артерии, поперек половины кровати заснеженный шифер, киношный поцелуй не доцелован, тебя пришпилило, два часа боли пялился на смятую сигаретную пачку, слышал, как они кричат в рядах справа слева, но не мог шевельнуться… внезапный свет заполняет комнату, кошмарная тишина, ярче всякого утра сквозь одеяла, обращенные в марлю, вообще никаких теней, лишь невыразимая двухчасовая заря… и…
…этот переходный скачок, эта капитуляция. Где противоположные идеи слились и лишились своей противоположности. (И вправду ли на ракетный взрыв настраивается Ленитроп, или как раз на эту деполяризацию, это невротическое «замешательство», что сегодня затопляет палаты?) Сколько еще раз, пока не смоется, излитие итераций, переживание взрыва, боятся отпустить, ибо отпустить – это так окончательно откуда мне знать доктор что я когда-нибудь вернусь? И ответ верьте нам так пуст после ракеты, всего только лицедейство – верить вам? –
