style="font-size:15px;"> О, Боже праведный, ужели в этом мире
Не вымерли Иуды от торгов?
5. Где человек могучий, гордый, сильный,
Который должен был Иуду заменить?
Но неужели тот пример жестокий
Способен вновь и вновь его родить?
Земля моя, – Святую Богоматерь
Родила ты, и даже Божий сын
Рожден был дочерью твоей. А кто же зачал
«Сынов погибели», чей род неистребим?..
6. Твои я чувствую глубокие страданья,
Чьё тело топчет с ночи до зари
Непрерываемая цепь продажных тварей,
Неистребимых, как набеги саранчи.
Я знаю, не зажили твои раны,
Все слезы скорби собрались в ручьи.
Стекают в необъятные могилы,
Где возлежат любимые сыны…
7. Приют последний обрели герои,
Но дух витает в легких облаках,
Зовет взлететь и собираться в стаи
Крылатых воинов, что выросли в веках.
То войско, что сражается любовью,
Никто предательством земным не победил!
Возглавил битву с мраком – первый воин —
Архистратиг, архангел Михаил.
8. Последнее сраженье наступает
Добра и зла, скрестились их мечи.
Добро извечно в мире побеждает,
Огромна мощь сияющей любви…
Я нарисую вам другие фрески
Последней трапезы, рисунок мой таков:
Сидят двенадцать огненных героев, —
Иуда в центре, – испытуемый Иов.
9. Как тяжко было бремя испытанья,
Мир полон искушений сатаны:
Сгорел очаг, погибли все верблюды,
Ни крова, ни двора, мрак нищеты.
Затем погибли сыновья родные,
За ними дочерей отправил на погост.
Иов средь пепла разоренья, в скорби,
Глубоком трауре слова те произнес:
10. Благословен Господь отныне и вовеки,
Он дал сей дар, прибрал назад, так что ж,
На то его Божественная воля.
Хулящий Бога будет ли хорош?
Но сатана наводит страшные болезни,
Чья боль сильнее – тела иль души?
Но нет сомнений в справедливости Господней,
Коль выпало мученье – не ропщи.
11. Так что же вдруг заставило Иуду
Предать того, кого он так любил?
Продать с любовью посланного сына,
С которым день и ночь нужду делил.
О, рок жестокий, может быть, Антихрист
Пришел до времени и искусил его.
За что же он так страшно расплатился
За дар Небес, что сохранял его?!
12. Пред ним двенадцать огненных героев,
Нет злобы в них… Глаза любви полны,
Не осуждают, а скорее
