никакой толковой информации от нее не получили.
– Так ведь оно обычно так и выходит, – вступил наконец в разговор Панин, – опера следакам информацию приносят, чтоб наоборот было, такого я особо и не припомню.
– Но ведь она не просто так за это дело уцепилась, – возразил крепыш, – и потом, мне вот интересно, с самого начала, чего она вдруг этим Апраксиным заинтересовалась? Кстати, теперь это не мой Апраксин, это, слова богу, ваш Апраксин. Ну так что, чего в нем такого удивительного?
Малютин и Панин обменялись быстрыми взглядами.
– Ладно, парни, не скрытничайте, – сосед крепыша по кабинету выбрался из-за стола и, подойдя стоящей в углу тумбочке, включил чайник, – в конце концов, это же неофициальная информация.
– Если неофициально, – после секундной паузы отозвался Малютин, – то есть основания предполагать, что характер нанесенных Апраксину ранений идентичен тем, что уже встречались в других делах.
– Я же говорил, – крепыш удовлетворено кивнул, – у нас у соседей год назад примерно была похожая история. Там, правда, не студент был, бомж какой-то, но горло ему точно так же проткнули. Не полоснули, а именно проткнули. Не часто такое встретишь.
– А соседи, это у нас какое УВД будет? – насторожился Панин.
– Черемушки. Месяц точно не помню, но весной. Либо в конце марта, либо в начале апреля. Снег уже почти весь растаял. Вам к ним заскочить проще, здесь же рядом. Думаю, они эту историю сразу вспомнят.
– Заскочим, – кивнул Малютин. – Вы нам, мужики, вот что скажите, вы маршрут, по которому шел Апраксин, отрабатывали?
– Скажешь тоже, – фыркнул высокий оперативник, заливая кипятком чайный пакетик, – во-первых, так быстро только сказка сказывается, – у нас, кроме этого Апраксина, на каждом по дюжине дел висит. А во-вторых, изначальная версия была – убийство из хулиганских побуждений. А хулиганка, она как делается? Идут разные граждане на встречных курсах, идут себе, а потом пересекаются. И одному гражданину походка другого крайне не нравится, оскорбительной она ему кажется. Ну а что, так бывает, особенно если в себя пол-литра опрокинуть или по вене какую гадость пустить. В итоге крайне оскорбленный гражданин высказывает свое недовольство обидчику, ну а поскольку тот может оказаться не очень понятливым, и одних слов порой недостаточно, для большей убедительности он использует ножик с лезвием сантиметров эдак пятнадцать-двадцать. Два раза в пузо, один по горлу. После чего граждане, те, которые могут идти, конечно, продолжают путь в известном только им одним направлении, а те, которые идти не могут, лежат себе тихонько на травке и дожидаются приезда труповозки.
– Мы ж не школьники, – Малютин недовольно нахмурился. – Ты этот ликбез нам к чему озвучил?
– А к тому, уважаемые «не школьники», – ухмыльнулся ему почти из-под потолка собеседник, – возникает вполне уместный вопрос, если все было примерно так, на фига отрабатывать маршрут потерпевшего?
