подчиненные усердствовали. Скольких постреляли и закопали – или просто умучили. Позже могилы находили даже на территории комбината – рвы и косточки в них.
–– Ужас!
– Возмущаетесь, Юлия? Они ведь ради светлого будущего – не ради акций. Что здесь было до них и до вас? Нетронутая степь и деревенька Батя. Что после?
– Чудовищным усильем
– Сказку сделали мы былью.
– Жилы вытянули, комбинат и город построили, и люди стали жить – неплохо по вашим словам… На костях все построено! Коммунизм потому не наступил, что косточки помешали. Хотя мне при выясненных обстоятельствах лучше заткнуться… Внук такого деда!!
– Нет, Макс. Ты правильно сделал, что приехал. Я ждала, всю жизнь ждала. Знала, что обязательно настанет этот момент. Но Марат так и не задал своего вопроса. Что ж, его право – умер, не спросив…
– Отец никогда не вспоминал… маму?
– Кого ему было вспоминать? Только родился, а Марьяна умерла…
– А вы не пытались ему рассказать? Юлия, почему?
– Нелегко ответить.
– Вы же всегда стояли за правду – всю, какая есть. Вы этой правдой бьете наотмашь. Словно у вас есть на нее право. Где такие права раздают?
– Стоять – это одно. У нас, у русских, хорошо получается. Стоим на своем – и что в лоб, что по лбу. А правду нам вынь да подай!.. Как тебя сегодня старикашка вдарил? по лбу? Вот ты сразу подхватился и ко мне полетел – тоже за правдой? Оно тебе очень надо, да?
– Вы пугаете меня? Остановить хотите? Юлия, на вас не похоже.
– Я старая, но не столь наивная. Слава Богу, жизнь прожила. Пусть в Бога не верю и ни о чем не жалею, не раскаиваюсь. Комбинатовские бумажки – акции эти – навроде платы не приму. Неравноценная замена. Однако лежит у меня на совести груз.
– У вас? Вы признаете?
– Может, я виновата, но не в том, в чем ты меня упрекаешь. Хотя нет, ты не упрекаешь, ты жаждешь получить подтверждение, что все открывшееся – неправда. Что наврал тебе Порываев. Из стариковской вредности, злокозненности, вздора – неважно, из-за чего. Еще скажи, что главная жертва – твоя политическая карьера. Охренеть, каких людей теряем!
– Я хочу правду. Какая есть. Вы так всегда говорите.
– Непросто. Ой, непросто. Но ты сам решил. Тогда слушай… Легче легкого назначить виноватого, а вот попробовать понять… Понять всех участников той истории. Не только одно мое мнение верно, хотя я долго так считала… Есть человек, который тоже имеет право голоса – не чужой тебе и Марату человек… Собирайся в дорогу, Макс. Но сначала…
Звучал хрипловатый Юлин голос. Привычное окружение изменилось – Максим был прав, прав!, что Юлина кухня способна превращаться – не на то еще способна. Ярко освещенная, понятная реальность вдруг померкла, словно на нее оказалась наброшенной причудливая ткань прошлых событий, сплетавшаяся по мере рассказа, начиная с первого
