пятна, а на подбородке отчетливо проступали полулунные следы от ногтей Олеси. Кристина пригладила волосы и столкнулась взглядом с Соней.
– Я не доносила, правда.
Соня собрала волосы в хвост, накрасила губы.
– Я понятия не имею, кто такая психологиня. Мне можешь ничего не доказывать и не объяснять.
– Это наш школьный психолог.
Соня накинула лямку рюкзака на плечо, бросила в зеркало ещё один взгляд, чтобы оценить уже не лицо, а образ в целом. Если бы эту юбку увидела бабуля-дворянка, пожалуй, обозвала бы её блудницей. Соне же нравилось, как сочетается строгая белая рубашка, плотные чулки и ультракороткая клетчатая юбка. В автобусе две пожилые женщины довольно громко высказались о её вызывающем виде. Соне сначала стало неловко, но потом она решила считать это комплиментом. Они просто ей завидуют: её молодости, красоте и фигуре. Для них самое интересное осталось в прошлом. Сколько им? Тридцать пять? А может, и больше. Дома ждёт диванный муж с пивным брюшком, борщи и коллекция непарных носков по углам, а вот у неё всё впереди.
Взявшись за ручку двери, Соня приостановилась.
– Почему ты не идёшь к директору? Или к этой самой психологине? Олеся не оставит тебя в покое.
Кристина вздохнула.
– До пятого класса мы с Олесей были лучшими подругами.
Соня на секунду растерялась. Их нынешние отношения дружбой и не пахли.
– Оттого, что ты молчишь, как овца на заклании, и позволяешь себя унижать, становится только хуже. Роль жертвы тебе, похоже, нравится и вполне устраивает.
Соня вышла из помещения, не забыв принять величественный самоуверенный вид. Она не пыталась обидеть Кристину, действительно полагая, что вина той в мягкотелости, трусости, ну и неопрятности. Тяжело, что ли, вымыть голову и отстирать жёлтые пятна на блузке? И этот вечно виноватый подобострастный взгляд, не хватало только надписи на лбу «пинайте меня, я всё приму, я всё заслужила».
На урок Соня шла нарочно медленно, отрабатывала коридорную походку от бедра и неуловимую загадочную улыбку, а в голове всё ещё прокручивалась сцена в женском туалете. Ей не давали покоя сине-коричневые пятна на щеках Кристины. Чьи это были эмоции? Самой Кристины или Олеси? С тех пор как Соня увидела подобные отпечатки и научилась различать цвета, прошло много лет. В детстве Соня думала, что это никакая не особенность и все видят эти радужные разводы. Мама только умилялась её репликам типа: «Дядя сегодня синий, а папа в розовых пятнышках».
Чем старше Соня становилась, тем явственнее понимала, что эта эмоциональная палитра доступна не всем. Точнее, никому, кроме неё. Она осторожно выспрашивала родных и знакомых, пытаясь найти в них такие же способности, а со временем то, что поначалу считала даром, переименовала в отклонение, досадную помеху. Зачем ей ненужное и неприятное знание о том, что сосед бьёт жену, или умение видеть серые следы на дороге, по которой прошёл недавно умерший человек? Естественно, своими наблюдениями и замечаниями она ни с кем не делилась. Не хватало ещё прослыть
