на подобное знакомство уходило три сеанса. Соня подбирала эфирные масла, отслеживала реакцию кожи и возможную аллергию. Проще складывалось с теми, для кого массаж был не экзотикой, а привычной оздоровительной процедурой. Они знали своё тело и прислушивались к нему. Их кожа расцвечивалась нефритовым с первого же сеанса и этот эффект держался довольно долго и выцветал постепенно.
К Полине, как к новичку, требовался особый деликатный подход. На лимерики времени не осталось, хорошо хоть, беседа отвлекала от мыслей о Марке. Чего она вообще так разволновалась? Ну, заглянул в её профиль, полайкал фото. Можно подумать, событие планетарного масштаба. Точно не в наше время, когда можно с любой знаменитостью побеседовать в комментариях и даже безнаказанно оставить «какашечный» стикер. Звёзды стали доступнее и ближе. А Марк – всего лишь бывший одноклассник. Всего лишь первая несчастная любовь. У кого такой не было?
К концу массажа Полина так разговорилась, что Соня с тоской вспоминала полусонного тихого мужчину. Кажется, её новой клиентке требовался не только массаж, но и свободные уши, в которые можно излить информацию о скидках на филе палтуса, детских болезнях и турецком сериале.
Сегодня Полина была последней клиенткой. Выпроводив довольную женщину, Соня тоже направилась домой. Обычно она ходила пешком. Даже в дождливую погоду обходилась без автомобиля и не вызывала такси. Это было её время. Она дышала в одном ритме с городом и могла позволить себе обратить внимание на мелочи, вроде опадающих листьев, необычного почтового ящика или украшенной к празднику витрины. Но сегодня мысли путались, норовили повернуть в запрещённое русло, и, чтобы удержать их в узде, пришлось воспользоваться общественным транспортом. Разглядывая город через мокрое стекло, Соня вспоминала, как вернулась сюда около семи лет назад. Первое время сравнивала улицы с теми, что остались в закоулках памяти, каждый сквер и парк будил болезненные воспоминания, а потом… потом привыкла. Эти самые улицы, хранившие звуки их шагов, наполнились новыми свежими событиями. Прошлое осталось в прошлом.
Открыв дверь, Соня едва не столкнулась лбом с мамой.
– Ты куда? Там, между прочим, дождь, пусть и тёплый.
Вера Андреевна отступила назад, замерла перед зеркалом.
– У меня вечерний моцион. Феодосий Аристархович обещался прогуляться со мной до булочной и обратно.
Соня прошла в прихожую, сев на пуф, стянула туфли и вытянула ноги. Только тогда оглядела маму. Вера Андреевна начесала шиньон, покрыла губы глянцевой морковной помадой и надела тонкие кружевные перчатки – значит, собралась на променад. Это был специальный прогулочный образ. Соня невольно вздрогнула. С каждым годом её мама все больше походила на умершую семь лет назад бабулю, вещи, которые когда-то называла нафталиновым барахлом, теперь величала парадными туалетами. Бабушка обладала тонким вкусом, а мама маниакальной тягой ко всему яркому. То, что на бабушке выглядело аристократично, на маме смотрелось излишне броско. Наряды и аксессуары Вера Андреевна сочетала
