style="font-size:15px;"> В длинном темноватом коридоре, как всегда, было холодно. Под ногами Стаса, обутыми в тонкие домашние туфли, потрескивал ледок, изо рта валил пар, но воин этого не замечал. В комнатах тепло – вот и славно. А тратить силы свет-камня еще и на коридор – глупость и позерство. Легко взбежав по крошащимся ступенькам древней бетонной лестницы, он крикнул: «Хватит долбить, открываю», – и завозился с засовами.
Ни малейшей тревоги он не испытывал. Попытайся вот так барабанить в дверь кто чужой, ненужный, и хитрая система ловушек, заклинаний и оберегов уже голосила бы вовсю.
За дверью услышали – затихли. Стас прислушался – попробовал определить, что за гость. Любил он так побаловаться.
У входа топтался мужик. Встревоженный, немного испуганный и нетерпеливый. И очень знакомый.
Стас распахнул дверь и, прищурившись, уставился на гостя.
– Акимыч? Тебе-то какого рожна надо? – изобразил искреннее удивление Хромой. – Неужто купец твой недоволен? Или дочка подарок разбила? Так мы эти пластинки обратно не соберем.
Акимыч досадливо махнул рукой в толстой меховой рукавице:
– Не до шуток нам, Стас Григорьич. Петр Фаддеич очень просят тебя с Иван Николаичем прибыть для серьезного разговора.
Стас глянул внимательнее. В глазах Акимыча и вправду читалась нешуточная тревога.
– Заходи, нечего в дверях стоять. Идем, расскажешь, что стряслось, а я пока оденусь.
Иван их встретил уже полностью одетым – почуял настрой напарника и приготовился. В добротном сером костюме «с искрой» и сияющих новеньких ботинках он походил на преуспевающего врача или служащего. Образ этот он тщательно поддерживал, потому следил за модой и даже бывал на модных показах.
– Чаю хочешь, Акимыч? Или, может, кофию? – заботливо спросил Иван приказчика, но тот снова отмахнулся и забегал по комнате.
– Рассказывай, что стряслось, пока я переодеваюсь, – скомандовал Стас и пошел к себе собираться. Дверь оставил открытой и крикнул, открывая платяной шкаф: – Давай, не тяни!
– Да сам я не пойму, что говорить, Стас Григорьевич, – крикнул в ответ приказчик. – Вчера ночью Говоруна прямо на Москворецком мосту убили!
– Какого говоруна? – не понял сначала Стас, а вот Иван, внимательно следивший за политической жизнью столицы, изумленно присвистнул:
– Да неужто? Прямо на Большом Москворецком? Вот это дела!
– Вот-вот! Дела! – занервничал приказчик. – С девкой какой-то его на этот мост понесло. Вроде после ресторации решили прогуляться, тут его и…
– В «Лобном», что ль, сидели? Что в Старом магазине?
– Там, где ж ему еще сидеть-то! – подтвердил Акимыч.
– Да кто он такой, Говорун этот? – рявкнул из комнаты Стас. – И какого лешего купцу твоему от нас понадобилось, толком говори!
Вместо приказчика ответил Иван:
– Покойный – Говорун Борис Вениаминович. Фамилии соответствовал полностью, говоруном считался бесподобным.
