и третий номер обрежет, – заметил Дженьюэри.
И верно: правый внутренний винт тоже стал во флюгер. Теперь машину тянули вперед и вверх, на отрыв, только двигатели левого крыла, а оба правых винта крутились вхолостую, за счет авторотации.
– Аб-балдеть! – воскликнул Хэддок. – Ну? Не молодец ли наш старый бык?
Любуясь мощью машины и бесстрашием Тиббетса, все четверо взвыли во всю силу легких.
– Богом клянусь, Лемеев уполномоченный запомнит этот полет! – загоготал Фитч. – Ух ты, гляди-ка, гляди: вираж закладывает!
Очевидно, отказа двух двигателей из четырех Тиббетсу показалось мало: самолет накренился вправо и, встав на мертвое крыло, развернулся назад, к Тиниану.
И тут стал во флюгер левый внутренний винт.
Война… Чего только не вытворяет она с человеческим воображением! Три года Фрэнк Дженьюэри держал собственное воображение в узде, не давая ему ни малейшей воли. Опасности, грозившие ему самому, разрушения, учиненные бомбами, судьбы всех прочих воюющих – задумываться обо всем этом он себе настрого запрещал, однако война раз за разом находила в его самообладании бреши. Квартира той медсестры-англичанки… удары по Руру… бомбардировщик, разнесенный в куски зенитным огнем прямо под брюхом его машины… а далее – год в штате Юта, и былая прочная власть над собственным воображением изрядно ослабла.
Вот потому-то при виде второго зафлюгированного винта сердце в его груди малость дрогнуло, и он помимо собственной воли словно бы оказался там, на борту, рядом с Фереби, бомбардиром Тиббетса, словно бы вместе с ним взглянул через плечи пилотов…
– Один движок из четырех? – пролепетал Фитч.
– Как видишь, – резко откликнулся Дженьюэри.
Помимо собственной воли он видел и панику в кабине, и лихорадочные попытки запустить хоть один из двух правых двигателей. Машина быстро шла книзу, и Тиббетс поспешил ее выровнять, взяв курс назад, на остров. Вращаемые встречным потоком воздуха, оба правых винта слились в серебристые, мерцающие круги. Вдохнув, Дженьюэри затаил дыхание. Тиббетс явно пытался пересечь остров – возможно, тянул к короткой посадочной полосе в его южной части, однако «летающей крепости» отчаянно не хватало подъемной тяги.
Да, Тиниан был слишком высок, а машина слишком уж тяжела. Еще минута, и Б-29 с ревом врезался в джунгли над самым берегом, там, где 42-я улица упиралась в местный Ист-Ривер. Над зеленью зарослей взвился, расцвел огненный шар. К тому времени, как до вершины горы донесся звук взрыва, все поняли: живых на борту не осталось.
В белое небо поднялся столб черного дыма. Когда грохот утих, над горою Лассо воцарилось безмолвие, нарушаемое только гудением да трескотней насекомых. Дженьюэри со всхлипом, прерывисто перевел дух. В последний миг он был там, вместе с Фереби, своими ушами слышал отчаянные вопли, своими глазами видел несущуюся навстречу зелень, а после взрыв оглушил его, пронзив
