епременно должны привести к огромной, окончательной, разделочной политической войне, в которой все будут замешаны и которая разразится в нынешнем еще столетии, может, даже в наступающем десятилетии…»
Для такого пророчества Достоевскому не требовалось быть ясновидцем. Из одного лишь пристального наблюдения за действиями Бисмарка и других современных ему политиков и государственных деятелей писатель пришел к логическому выводу, что борьба великих держав за мировое господство неизбежно приведет к войне. Предсказание Достоевского оправдалось уже в начале XX столетия.
В начале 1890-х гг. возможность всеобщей европейской войны очень серьезно рассматривалась всеми, кто подмечал ухудшение отношений между великими державами и непрерывный рост их военных бюджетов, оправдываемый известным принципом: «Если хочешь мира, готовься к войне». Движение за разоружение набирало популярность, а эксперты по военному делу и экономике указывали на катастрофические социальные и политические последствия европейской войны, ведущейся современными армиями с использованием новейшего оружия. Например, выдающийся историк И.С. Блиох таким образом подвел итог настроениям, преобладавшим среди специалистов на исходе века:
«Любая грядущая война приведет к возникновению новых явлений в экономике. Великие европейские державы расколоты на два враждебных лагеря, вследствие чего война, не ограничиваясь отдельными местностями, распространится на весь континент. Доселе военная и морская блокада была неизвестна, но после 1870 г. произошли перемены исключительной важности. Прежде всего, налицо колоссальное промышленное развитие, сопровождающееся распространением путей сообщения и международных финансовоторговых связей; во-вторых, следует упомянуть экономическое давление, оказываемое обширной Северо-Американской республикой на Европу. Гигантское индустриальное развитие Северной Америки представляет собой потенциальную угрозу для европейского рынка, который в случае войны окажется парализован… Если гонка вооружений продолжится такими же темпами, как в последние 30 лет, будет уничтожена культура, созданная многими поколениями».
В том же духе выражался фельдмаршал фон Мольтке:
«Война уничтожит войну. Совершенно очевидно, что гонка вооружений и вытекающая из нее равная готовность всех стран к войне основаны на иллюзии, будто бы воинственные амбиции сейчас можно реализовать с такой же легкостью, как и в прошлом.
Едва ли кто-либо в европейских правящих кругах осмелится отрицать, что средства массового уничтожения могут приобрести такую мощь, которая сделает невозможным само ведение войны. Наша задача – выяснить, не достигли ли мы такого этапа, на котором война становится не только деструктивной, но и политически бессмысленной».
Весной 1899 г. была предпринята попытка в последний момент остановить эту гонку. По российской инициативе в Гааге прошла Первая международная мирная конференция, на которой были представлены все великие державы, включая новичков – США и Японию. Эта конференция оказалась столь же тщетной, как и все последующие мирные переговоры, так как она лишь выявила полное нежелание всех империалистических правительств сократить свои вооруженные силы. В первую очередь это касалось усиливавшихся морских держав, которые отчаянно состязались друг с другом и с Англией.
Но в ту эпоху неистового экспансионизма идея империализма еще не успела заслужить всеобщей ненависти, а, напротив, рассматривалась великими державами как миссия, которую следует выполнить на благо человечества. Эта концепция воплощалась в личности выдающегося защитника империализма и военно-морской мощи Альфреда Тэйера Мэхена (1840–1914), о котором так пишет его биограф Уильям Ливзи:
«Будучи ревностным сторонником сильного флота, неприкрытым империалистом и откровенным националистом, Мэхен нашел для себя объяснение своей эпохи; и эта эпоха гонки морских вооружений, безудержного империализма, всепроникающего национализма и беззаконного милитаризма признала за ним роль своего пророка и защитника… Мэхен был экспансионистом, верившим в то, что политика благодетельного империализма несет величайшее благо максимальному числу людей… он утверждал, что непрерывный рост вооружений в Европе не только способствует сохранению мира, но и предотвращает деморализацию европейских народов, создавая заслон против лавины социалистических мероприятий, к которым привела бы экономия средств, затрачиваемых на вооружение…»
Союзная России Франция, одержимая идеей «отмщения» за катастрофу 1871 г, не менее настойчиво, чем Германия, старалась подорвать работу мирной конференции в Гааге. Тщетность переговоров о сокращении вооружений в мире, полном пороха и взаимного недоверия, стала еще более очевидной в октябре 1899 г, когда Англия объявила войну бурам. Эта несчастная авантюра продолжалась почти три года, вплоть до мая 1902 г. Затем, прочувствовав наконец враждебность всей континентальной Европы, Британия отказалась от своей политики «великолепной изоляции», что послужило сигналом к резким изменениям в международной политике.
Великобритания
