свою руку и крепко пожал генеральскую руку. – Вы видите роскошные палаты, полную чашу домовитости, зеркал и бронзу, хрусталь и фарфор, серебро и золото… – вдохновлялся генерал.
– Божие милосердие… – подсказал протопоп, умильно качая в такт головой, но хозяин дернул его за рукав рясы.
– Да… Божие милосердие, украшенное драгоценными каменьями. Одним словом, мы созерцаем рог изобилия, сыплющий свои дары в руки достойного. Я потому говорю «достойного», что он не лежит на своих богатствах, как Кощей, а уделяет их от щедрот своих и сирым, и неимущим. Ежегодно взносит он в наш приют известную сумму…
– Небось не вносил бы, кабы приютского мундира не позволили носить! – опять послышался чей-то довольно громкий возглас, но на него не обратили внимания.
– Но, не довольствуясь ежегодным взносом, он еще недавно позолотил иконостас на свой счет, – говорил генерал. – Да… позолотил. Вначале я упомянул о доме. Но не в роскоши сила, сила в семейном согласии. В нем и счастие. Амос Потапыч пользуется этим счастием, сплотившись в своей многочисленной семье, среди чад и домочадцев. Поэтому-то я и начал свое краткое приветствие латинскою цитатой «Concordia res parvae crescunt». Пожелаемте же ему того счастливого согласия и в новоотстроенном доме, каковым он пользовался на своем старом пепелище, а щедрая Фортуна посыплет на него богатство своим чередом. Но важнее согласия здоровье, а потому выпьемте за здоровье Амоса Потапыча!
Раздалось «ура!». Хозяин рыдал от умиления, полез через стол обнять генерала и уронил бутылки. Вино пролилось на скатерть. Гости вскочили из-за стола и лезли к хозяину целоваться. Потрясали и руки генерала.
– Качать его! Качать! – кричали гости, но недоумевали, кого качать – хозяина или генерала, а потому схватили на руки обоих и начали подбрасывать.
– Довольно, господа! Довольно! – кричал генерал.
Кой-как все уселись. Официанты понесли жареную козу.
Встал хозяин и обратился к генералу:
– Ваше превосходительство, Аристарх Никодимыч! В голове моей много чувств, но грудь моя не находит слов, дабы высказать вам благодарность, так как вы осчастливили меня, простого человека, своим присутствием и осчастливили радостными словами веры, надежды и любви в сей день, 17 сентября. Я уповаю и впредь поддерживать сирот под вашей администрацией, но пуще всего буду стараться очищать наше серое купечество от азиатского невежества и, как простой русский славянин из Ярославской губернии, буду им подавать пример пути к Европе. А с вашей стороны молю о поддержке и поощрении, так как мы учены на медные деньги и все, что по своему образованию чувствуем, до цивилизации своим умом дошли. Дорогие гости! Выпьемте за здоровье драгоценного Аристарха Никодимыча!
Опять движение стульев, опять «ура!». Гости шли чокаться с генералом.
– Ай да господин Семишкуров! Какую вы хорошую речь держали! Браво! Браво! – тихо апплодировал хозяину финансовый еврей.
Хозяин самодовольно улыбнулся.
– А теперь вы, Исаак Соломонович, скажите, – упрашивал он еврея.
– Нет,
