Я пыталась не спать и дождаться подругу, но все-таки сон сморил меня до ее прихода. Когда я проснулась, ее уже не было дома. Неудивительно. У нее было занятие со сборной по математической олимпиаде. В этом году она надеялась, что они выиграют в национальных конкурсах.
Можно было, наверное, послать СМС, но тема была слишком личной и предполагала разговор с глазу на глаз. Беседа была нужна мне как можно скорее. Если я смогу выговориться Шейле, меня отпустит и я могу жить дальше.
Еще одной нашей подругой была Делия Хоторн. Они с Шейлой вместе преподавали в первом классе Милстонской академии и сразу подружились. Какое-то время я завидовала их дружбе, но, когда стала работать в академии, мы все стали компанией не разлей вода.
На этот раз до школы меня подвозила Делия, потому что Шей была занята с раннего утра. Я пыталась пару раз ездить на общественном транспорте, но мой топографический кретинизм сыграл со мной злую шутку. Я все время приезжала не туда. Гугл-карты не помогали мне, их подсказки с предположительным расстоянием до пунктов назначения разбивались о то, что я не представляла, сколько это – шестьсот футов или полмили. Делия и Шей сказали, что – из совершенно эгоистичных побуждений – сами будут подвозить меня до школы и обратно.
– Просто я не горю желанием забирать тебя в Оклахоме, когда ты вновь потеряешься, – приговаривала Шей.
Они говорили так специально, чтобы я не чувствовала, что чрезмерно пользуюсь их добротой. Каждый день я боролась за самостоятельность. Для меня было очень важно отделаться от родителей, деньгами прокладывающих мне дорогу в жизнь, и тут я снова оказалась под чьим-то патронажем. Это одна из причин, почему я с нетерпением ждала времени, когда перееду к Тайлеру и заведу свою машину. Стану сама себе хозяйкой.
Я задумалась о своем и прозевала начало пламенной речи Делии. Почти каждый день она вещала об одном и том же, так что я, в сущности, ничего не пропустила. Она говорила:
– И я сказала мистеру Реймону, что студенты с творческими способностями, согласно исследованиям, с большей вероятностью побеждают в олимпиадах. Сам Эйнштейн говорил, что воображение в науке важнее, чем знание. А откуда у студентов воображение? Они должны видеть искусство!
Почти каждый раз, когда она меня подвозила, Делия жаловалась на преподавателя технических наук, мистера Тристана Реймона, который ругал ее занятия по искусству. В душе художница, дитя цветов и представитель богемы, она родилась в неправильное для себя время и не в том месте, где должна была. Обычно она была воплощением мира и спокойствия и художественного восприятия действительности, но то, как милейший мистер Реймон над ней издевался, сводило ее с ума.
К счастью, во время ее признаний особая реакция от меня не требовалась. Надо было периодически кивать или комментировать, что он сволочь и кретин. (Хотя мы с Шей были уверены, что он влюблен в Делию и не понимает, что, когда ее дразнит, не приближается к цели завоевать ее сердце.) Таким образом, у меня было время думать о Тайлере и переезде к нему.
Мысли
