наколками лежали на руле свободно и только подрагивали из-за неровно работающего двигателя.
– Слышь, Сыч, – не переставая ерзать рядом на пассажирском сиденье, спросил напарник с худым лицом и темными мешками под глазами. – А если их накроют? Как угадать момент, когда надо сваливать?
– Никак, – медленно ответил водитель.
– Что значит «никак»? – взвился напарник. – Нам за ними паровозом идти?
– Сиди, Вован, и не рыпайся, – с прежним спокойствием проговорил водитель, продолжая равнодушно смотреть вперед. – Я Волка знаю двенадцать лет. Не родился еще такой шухер, который бы его цапнул. – Кличку он произнес с ударением на последнем слоге, по-уголовному.
– А-а, вы же все эти, – с еле скрываемым страхом сказал Вован, – спецназовцы, да? А за че отбарабанили у хозяина?[4]
– За то, – криво усмехнулся Сыч, проявив наконец-то какие-то эмоции. – За то, что родине служили.
– Н-ну! – развеселился Вован. – Исправных служак не сажают. Их медалями и орденами награждают.
– Медалей и орденов и у нас хватало, только все отобрали. Вместе с погонами.
– Говорят, вы там с мертвых ценности, золотишко снимали? Чеченку одну… это самое…
– Это не доказано, – замотал головой Сыч. – А насчет «зеленых», так чего им пропадать? И вообще отвали, Вован. Че было, то было. Ты за штаны держись, а то наложишь раньше времени.
– Хорош те про штаны, – обиделся уголовник. – Позырим еще, кто в тайге наложит. Это вы в Чечне по горам такие ловкие, а тайгу кто из вас знает? А я ее как свой карман знаю. Я еще когда по малолетке первый раз с зоны подорвал…
– Тихо! – Сыч повел головой и прислушался.
Стало слышно, что где-то рядом визжит диск «болгарки», разрезая металл. Через какое-то время стукнула фрамуга окна, а потом невнятно раздались мужские голоса. «Держи давай» и «аккуратнее» радовали слух. Значит, дело идет к концу, значит, скоро со стены начнут прыгать. Сыч с Вованом должны взять самого Волка с Дамиром, у которых будет препарат, а остальных подберут другие машины, стоявшие в стороне, чтобы не привлекать внимания. Улица с обеих сторон перекрыта, и машины уедут разными маршрутами. Пока охрана очухается, пока полиция поймет, что случилось, все будут уже на аэродроме.
И тут раздались крики, ясно слышен был басовитый грубый голос Волка. Потом что-то затрещало, а следом ударило страшным грохотом, и над головой через забор полетели мелкие обломки чего-то, полыхнула сизая вонючая струя дыма. Вован сразу вдавился в сиденье и побледнел. Его глаза забегали по сторонам в поисках оперов из уголовки или омоновцев[5], которые им тут устроили засаду. Сыч напрягся, но его руки на руле даже не дрогнули.
Неожиданно рядом мелькнули один за другим два тела. Здоровяк в черном костюме и маске тащил за брючный ремень другого, но не такого крупного человека. Рывком распахнув заднюю дверь «пятерки», он швырнул его
Хозяин – начальник исправительной колонии (
До реформы органов внутренних дел аббревиатура расшифровывалась как Отряд милиции особого назначения. После реформы, когда милиция была переименована в полицию, название было решено все же оставить, но изменить аббревиатуру на Отряд мобильный особого назначения.
