style="font-size:15px;"> – Почему? Я помню, ты здорово танцевала в детстве.
Я промолчала. А голос тети, которая пока старалась сдерживать осуждение, все же настаивал со своими неизменными амбициозными нотками:
– Ну?! Я жду ответа!
Когда через некоторое время я оповестила тетю о своем решении подыскать работу, она даже засияла от небывалого счастья. Тетя наконец осознала, что мне не хочется кататься по миру, предлагая людям купить свои бесподобные самовары, сияющие всеми цветами радуги, но все же она была довольна:
– Я рада, что ты это поняла, дорогая! Нехорошо, когда только у мужчины есть карьера.
– Мне нужно просто найти работу, а карьера – это совсем другое, – объяснила я.
– Женщины без карьеры – как лебеди без стаи, – в мягком, приятном голосе тети Лидии улавливались жесткие нотки.
«Ну и сравнение!» – и я снова чуть не расхохоталась, но затем догадалась, откуда у моей тети такие метафоры. Ее молодость пришлась на эпоху коммунизма, а тогда лишь немногие женщины могли построить карьеру – это были в основном телевизионные ведущие программы «Время», некоторые актрисы, примы-балерины и певицы. Конечно, были еще и другие женщины, сумевшие построить карьеру – заслуженные врачи, учителя, главные бухгалтеры крупных предприятий, главные технологи в легкой промышленности. Некоторым удавалось сделать научную карьеру, и они могли с гордостью называть себе кандидатом или доктором каких-либо наук, но в целом карьерный рост для женщин социалистической эпохи был не самым распространенным явлением.
– Не теряй время впустую! – услышала я настойчивый голос тети Лидии.
Так я и попробовала сделать, стараясь уже не думать ни о Саше, который, проснувшись, станет кричать на весь подъезд, ни о тете, которая в течение трех-четырех часов будет ухаживать не за двоими мальчиками-погодками, а за троими маленькими непоседами и драчунами, которые один другого шустрее и воинственнее.
Глава 8
Я не помню, когда точно состоялся этот разговор с Андреем. Но в моем сознании он запечатлелся как особенный, непохожий ни на что другое, что до этого момента мы когда-либо обсуждали.
– Почему людям сложно по-настоящему полюбить жизнь? – спросила я тогда.
– Что ты? Они ее любят.
– Ну, может и так… Но они ее не любят, как надо. Люди по-настоящему не любят жизнь.
– Почему ты так решила?
– Они нередко впадают в уныние. А невозможно любить по-настоящему что-то и часто находиться в подавленном состоянии духа.
– Возможно, потому что мы не живем с Богом, – тихо ответил муж.
Он редко объяснял мне свои христианские принципы. Я только знала, что его воспитывали в этой вере. Есть распространенное мнение, что люди, которые занимаются наукой, не могут быть верующими, но Андрей говорил мне, что это ошибочная трактовка. Однажды он мне объяснил, что возможно, наступит время, когда теология и естественные
