вся группа. Пока только мы и товарищи чеченцы. – Максим кивнул в сторону белого мерседеса. – А сейчас, что называется, осматриваемся. Капитан, вам быть готовым выехать сразу. Вам, парни, не слоняться вдвоём, а один сидит в машине, а второй прогуливается вокруг. Но не навязчиво, а так «типа пьяный или обкуренный», и главное, контролирует дорогу. Смотреть в оба. Ждём вояк. Уже должны быть. Если задержатся, придётся начинать самим. Но это будет не очень хорошо. Так что ждём. Но имейте в виду, что оттуда могут и не только наши заявиться. Все свободны. Гринёв?
– Да това… в смысле, Максим Викторович?
– Это что за пассажир? И почему он с ружьём? Проверили? – взглядом показывая в сторону автосервиса, спросил Максим.
– Разрешите, товарищ подполковник? – обернулся уже было отходящий к машине водитель.
– Я слушаю.
– Я его проверял. Наш парень. Афганец. Инвалид. Хозяин автосервиса этого. Русский. Ружьё больше для понта – патронов нет. Дома жена, сноха и трое внуков. Вроде как для самообороны. Обстановка-то напряжённая.
– Ясно. Всё тогда пока, товарищи. Занимайтесь. И машину переставьте, пожалуйста, капитан, мордой по движению. Гринёв, со мной.
Опять заморосил мелкий, неприятный дождик. Максим поднял воротник плаща и не торопясь пошагал к полуразрушенному, серого кирпича строению с красной надписью на фронтоне «1973», скорее всего, бывшему плодоовощному складу, а ныне переоборудованному под автосервис. На лавочке перед воротами сидели два мужика. Один приблизительно его же, Максима, лет, с чёрными волнистыми волосами, трёхдневной щетиной и в потёртом афганском хэбэ с выцветшими колодками на груди. Рядом с ним была прислонена охотничья двустволка. Тут же сидел, а точнее, всё время ёрзал, словно на сковородке, щуплый мужичок с лицом потомственного алкоголика. Он смолил очень ядрёную и очень дымную сигарету и поминутно сплёвывал перед собой. Несмотря на прохладную погоду, мужичок был в одних заляпанных краской тапках-шлёпках на босу ногу, но при этом в видавшей виды вязаной шапочке покроя «петушок». Над колоритной парой трепетали на ветру два флага. Выцветший флаг ВДВ СССР и совсем новый российский триколор.
Максим подошёл к сидящим, разминая в пальцах сигарету, и попросил прикурить:
– Мужики, огня не найдётся?
Афганец смерил Максима с ног до головы и обратно и нехотя протянул зажигалку.
– Спасибо.
– На здоровье, – опять же недовольно ответил мужчина в камуфляже, а сидевший рядом, шепелявя, добавил:
– Спасибо не булькает!
– А чё надо, чтобы забулькало?
– Так чё? Известно, чё надо! Бабки надо, мил человек. А где их взять?! Угости народ, если такой богатый!
– Перестань, Фома! – огрызнулся на него афганец.
– Так нет, чего же, можно и угостить. – При этих словах Фома заёрзал ещё сильнее, будто под сковородкой, на которой он сидел, прибавили огня. Максим достал из кармана сложенные пополам мятые гривны, что получил на сдачу от Самвэла час назад, и, обращаясь к страждущему,
