что это ради него! Неловко как-то…
– Без маски Вы еще красивей, – целуя ей руку, – прошептал Рэн. На самом деле, он был и разочарован, и обрадован одновременно: чертами лица Евжени не была похожа на его мать. Возможно, они не родственники. Это значит, за ней можно поухаживать, чего Рэну, положа руку на сердце, очень хотелось. С другой стороны, тогда снова без ответа оставался вопрос о загадочных украшениях.
– Надеюсь, и вы не откажетесь снять свою. Видите ли, с нами ужинает Светела – та незнакомка, что попала под лошадь господина Арилье, – и она по-прежнему не переносит присутствия рядом с собой человека с закрытым лицом.
– О, разумеется, – Рэн ловко сдернул с головы тонкую маску и широко улыбнулся Евжени, как будто уже ожидал подобного предложения.
– Располагайтесь пока в гостиной, – улыбнулась в ответ Евжени, – стол еще не накрыли.
– Так я угодил к ужину? Прошу извинить. У нас в доме ужин подают намного позже… и я не думал…
– Не стоит извиняться. У нас тоже обычно подают на стол позже, но сегодня – необычный день. Мы нашли новых друзей: Светелу и Вас, и хотели бы сделать наше знакомство более доверительным.
– А как я этого хотел бы! – воскликнул Рэн.
Женя почувствовала, что он говорит искренне, и предложила: «В таком случае, пользуясь правом друга, предлагаю перейти на «ты».
– Я и сам хотел это предложить! – живо откликнулся юноша. – Тем более, если учесть, что мы друг перед другом без масок…
Ужин был великолепен. Нада и Ла потрудились на славу: закуски были изысканы и разнообразны. Были здесь и засахаренные фрукты, или грушнинки – по названию сахарной глазури, грушни, которой их покрывали.
Обстановка была доверительной. Евжени уже успела предупредить друзей, что Рэна не стоит опасаться – кольцо попало к нему от Элизабет, но его назначения юноша не знает и не должен знать, точно так же, как не должен знать, кем на самом деле была его мать. Смертным не полагалось знать о бессмертных, а судьба юноши была еще не ясна. Однако тот факт, что мать Рэна – такая же, как и они, делало юношу почти родным им человеком. Чувствуя, что здесь отнеслись к нему, как к близкому другу семьи, он испытывал к окружающим явное расположение. Даже Дэн его почему-то не раздражал, хотя, по логике вещей, Рэн должен был бы жестоко ревновать и недолюбливать соперника. Впрочем, кажется, и сам Дэн отнесся к появлению за ужином еще одного мужчины необыкновенно спокойно. Не думал же он, в конце концов, что Рэн увлечен Светелой? А вот Риксандр ею, по-видимому, был действительно увлечен, и даже не пытался скрыть своей симпатии. Удивительно, но Евжени спокойно отнеслась к влюбленности брата в девушку неизвестного происхождения, потерявшую память, да еще и со странностями. «Как она добра!» – восхищался Рэн про себя.
Светела, окруженная заботой и вниманием, тоже ожила. На щеках ее играл румянец, а на шутки Дэна, который, оказывается, был любителем покаламбурить,
