обернулся и понял, что попал в западню. Со всех сторон его обложила кладбищенская кодла. Они двигались неспешно, прекрасно понимая, что этому парню деваться некуда, если только он не превратиться в птичку или не сиганет, как заяц, через сплошняк железных оград. Антон, безотчетно повинуясь инстинкту, пошел навстречу тем из двоих мужиков, которые, как ему показалось, имели вид, не совсем подходящий для бега, или быстрых маневров.
Приготовившись, Антон вдруг сорвался с места и резким рывком проскочил расстояние до этой некультяпистой парочки. В последнюю секунду он внезапно бросился вразрез им под ноги. Через мгновение, оказавшись за их спинами, он услышал сзади железное клацанье лопаты об асфальт. Антон вскочил и что-было сил припустил по аллейке, провожаемый криками и матом незадачливых загонщиков.
Он не стал оглядываться, так как слышал позади топот мчавшихся вдогонку разъяренных могилокопателей. В голове билась только одна мысль, – уходя петлями от них, как бы не попасть в тупичок, которых на этом кладбище было немало. Еще раз нырнув в соседний поворот, Антон вдруг почувствовал, как кто-то его дернул за руку и с силой усадил его на скамью. Не успевший и что-то подумать, Антон увидел рядом с собой Моисеича. Сбоку от него находился стол, с разложенными на нем газетными свертками, стаканами и водочными бутылками.
– Сиди, не рыпайся! – свистящим шепотом прокомментировал свое действие Моисеич. На его лице было написано вселенское спокойствие. Сунув Антону в руку стакан, он подбил его локоть снизу, так, чтобы граненая емкость оказалась на уровне подбородка и громко возгласил:
– Помянем рабу божью! – под приближающийся гулкий топот сапожищ кладбищенской братвы.
Антон весь сжался. Единственным его желанием было провалиться сейчас куда-нибудь, лишь бы не остаться с глазу на глаз с мчащейся на него кодлы работяг. Но, к его изумлению, вся толпа промчалась мимо, даже не притормозив около сидящих Моисеича и его. Лишь один из них приотстал и рыкнул, брызгая слюной:
– Мужики, тут парень в пиджаке не пробегал?
Моисеич, не отрываясь от процесса поглощения содержимого стакана, махнул рукой с зажатым в ней огурчиком в сторону стремительно удалявшихся мужиков.
– Ну, чего застыл, прими стопку, отдышись, – одарил его благожелательной миной на лице Моисеич. – Нервы надо беречь, вона зеленый какой!
– Будешь тут зеленый, когда по башке лопатой метили, да мимо пронесли… – сбрасывая одышку проговорил Антон. Он хрустнул огурцом и уже более спокойно добавил:
– Вовремя ты здесь оказался, не то, думаю, это мой последний заход был бы.
– Так уж и последний, – почесал нос Моисеич. – Тебе это со страху чудится. Еще поносишь свои упокойные утехи для скорбящего люда. Ты выпей, выпей еще малость. Самый раз будет, да и чуток переждать надо. Ребята слишком осерчали, под горячую руку попадешь, – мало не покажется.
– Точно. Если ты не против, я пересижу здесь. Эти хмыри могут караулить на автобусной остановке. Повяжут
