провел мохнатыми щупиками по замершему в панике существу. Пока уточнял диагноз, Енисеев смотрел, задрав голову, в темные тяжелые тучи. Там началось медленное шевеление, рокотание.
– Евламп! – послышался отчаянный вопль Дмитрия. – Енисеев!
Санитар уже волок его за ногу. Десантник вырываться не смел, муравей похож на закованного в доспехи быка. Енисеев догнал их, переговорил с муравьем, сам не понимая половины слов, санитар неохотно и с заметным колебанием разомкнул жвалы. Дмитрий вскочил и, ковыляя, поспешно отбежал.
– Куда он меня? – спросил он с дрожью. – Обратно?
– В лазарет или на кладбище, – пояснил Енисеев.
– Господи, всегда в последний момент какая-нибудь пакость случается!
Над ними начало быстро темнеть, громыхание стало громче. Саша сказала Енисееву:
– Наблюдатели. Заметили нас, сейчас спустят площадку.
– Он знает, – сказал Дмитрий. – Вот и конец самому долгому выходу… Честно говоря, не ожидал, что кабинетный ученый сам возьмет на себя всю ответственность. Не увиливал от нее, а взял всю полноту власти.
Саша быстро повернулась к Енисееву. Ее измученные глаза быстро пробежали по лицу мирмеколога:
– Вас командировали по допуску? А-четыре прим?
Енисеев пожал плечами, а Дмитрий кивнул:
– Да. Он сам настоял. Вся полнота власти, полное руководство операцией.
Енисеев смотрел вверх. Из туч вниз опускалось сгущение мрака, потом начало оформляться в поблескивающий предмет, наконец оформилось в металлический куб с грубо сделанной дверцей.
Саша тоже вскинула голову, сказала быстро-быстро:
– Подождите! Вы вправе отсрочить возвращение… Это ненадолго. Я очень прошу вас. Евпатий Владимирович, Енисеев! Давайте заглянем вон на тот подмаренник. Это займет минуты, зато там такое увидим… такое! Я обещаю.
Дмитрий нахмурился. Его щеки запали, глаза горели голодным блеском. Когда он смотрел на Сашу, глаза его вспыхивали еще сильнее.
Енисеев ответил, чувствуя, как у самого дрожит голос:
– Я занимаюсь муравьями. Только муравьями! Вы здесь побываете еще не раз, а я… Конечно же, я полностью за то, чтобы задержаться на несколько минут. Но условимся! Раз делаем вид, что это я велю изменить маршрут, то вы должны слушаться меня беспрекословно. Как слушались бы своего ефрейтора… Ах, вы лейтенанты? Тогда как маршала.
Саша шагнула к нему, губы ее сложились трубочкой, словно бы хотела поцеловать. Енисеев отшатнулся. Дмитрий помахал рукой, металлический куб опустился почти на самые головы, бросая на землю яркие блики, повисел, затем его потянули вверх теми же неровными толчками. На полпути завис, начал опускаться, раскаты стали грохочущими. Боги спорили. Наконец куб ушел вверх.
– Послушались… – прошептала Саша, в глазах ее было изумление.
– Ты бы видела, как он их при отправке взял за горло, – подтвердил Дмитрий гордо, словно это он осмелился
