общественного договора268. От алгебраического формализма Канта исходит современное понимание «естественного права с изменяющимся содержанием», что определяет завершенность кантианского рационализма, подтверждением чему служит неизменное обращение его последователей не к теории Канта, имеющей самостоятельное позитивное значение, а по – сектантски благоговенно к фокусировке на культе его личности и трудов, в чем кантианство, например, отличается от гегельянства, которое заложило основы последующих идеологий от второго германского рейха до марксизма. Кантизм – религиозное обращение к имени, гегельянство – идейное обращение к учению, критика в адрес Канта приводит к отказу от его доктрины269. Этика Канта сводится к нормативному формализму, право – к абстрактным формулировкам. Кант, опираясь на материалы античной философии и средневековой схоластики, фактически остается приверженцем старого религиозного понимания естественного (в этом случае – божественного) права270, что умаляет его заслуги в трактовке этики, т. к. выводит их из источника, находящегося, по его мнению, вне области интеллектуальных идей человечества, что, к слову, не делает их нечеловеческими. Это отказ от антропоцентризма, а при отрицании ценности личности невозможно придать смысл любым ценностям. Мысль Нового времени тем и отличается от средневековой морали, что признает внешние условия при формировании внутренней нравственности, а значит, и требует усовершенствования гражданских законов271. Отвлеченная, оторванная от жизни философия, нарочитое разделение морали не может быть приложимо к повседневности, что Кант и признает; в итоге, имеет место дискредитация этики как части общественно значимого компонента. Плюсами в этике Канта можно назвать обоснование прирожденной идеи свободы и подробное раскрытие категории «добрая воля»272. Признание этих нравственных стержней в формировании личности является редким и до сих пор не опровергнутым аргументом в пользу высшего положения человека в природе в противовес софистическим тенденциям второй половины XX в., низвергающих человека на уровень животного.
Ф. Шлегель отмечает, что Кант изворачивает старое средневековое понятие о разуме как божественном даре и придает ему новую, заранее скомпрометированную характеристику в объяснениях, которые приводят к представлению об изначально злой воле человека, которая противостоит чистому «божественному» разуму. Впрочем, Шлегель продолжает в стиле протестантизма выводить совесть и волю из христианско – богословских концепций, отталкиваясь от современного словообразования, в котором схожи понятия рассудочного и религиозного273. Шлегель, как и Кант, повторяет средневековые католические представления о праве, дублированные протестантами274. Заметим, что категории, основанные на постоянно изменяющихся терминах речи, возникших под полуторатысячелетним пропагандистским влиянием тоталитарной
Залеский В. Ф. Лекции истории философии права. – Казань, 1902 – с. 316
Фалькенберг Р. История новой философии. – С. – Петербург, 1898 – с. 520—523, 525—531
Новгородцев П. И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. – Москва, 1901 – с. 111—112, 123, 150—151. О формализме Канта и его последователей см.: Кюльпе О. Введение в философию. – Москва: ЛКИ, 2007 – с. 296—306
Фуллье А. История философии. – Москва, 1893 – с. 420—421
См. доп.: Корнелиус Г. Введение в философию. – Москва: КомКнига, 2011 – с. 303—305. Этика долга лучше обоснована И. В. Поповым в кн. «Естественный нравственный закон. – Сергиев Посад, 1897 – 597 с.»
Шлегель Ф. Сочинения. – С. – Петербург: «Quadrivium», 2015 – с. 22, 67—68
Спекторский Е. В. Естественное право у протестантских авторов XVI века. – Ярославль, 1914 – с. 40. О родстве средневековой и новой метафизики и схоластики см.: Смирнов А. И. История английской этики. Том 1: Английские моралисты XVII в. Реформа моральных наук и основание научной этики в Англии. – Казань, 1880 – с. 89—93; Фуллье А. Критика новейших систем морали. – С. – Петербург, 1898 – с. 377
