всегда думал, что отцовская смерть не тронет его, хотя кое-кто из друзей предупреждал: все будет совсем не так. Ты повзрослел, научился контролировать эмоции, не обнимаешь отца при встрече, потому что он не из тех, кто поощряет объятия. Ты не посылаешь ему подарки, не пишешь письма, и уверен: когда он умрет, легко переживешь это. Немного грусти на похоронах, может, одна-две слезинки, но через несколько дней печаль пройдет, и ты вернешься к прежней жизни без всяких душевных ран.
Его друзья легко находили добрые слова для своих отцов. Они видели, как стареют их родители, и не задумывались о том, как перенесут их смерть, а когда она приходила, это оказывалось неожиданностью и ошеломляло безысходностью горя.
Гершел ничего не чувствовал – не было ни ощущения потери, ни печали о том, что закончилась целая глава в его судьбе, ни жалости к человеку, который страдал так сильно, что решился лишить себя жизни. Сидя в машине и глядя на дом, он признался себе, что ничего не чувствует к отцу. Вероятно, даже испытывал облегчение от того, что его больше нет: отцовская смерть означала, что одним осложняющим фактором в жизни Гершела стало меньше. Может быть.
Он направился к входной двери, которая открылась при его приближении. На пороге, утирая платком глаза, стояла Летти Лэнг.
– Здравствуйте, мистер Хаббард, – произнесла она сдавленным от горя голосом.
– Привет, Летти, – ответил он, остановившись на резиновом коврике, покрывающем цементный порог.
Если бы он знал ее лучше, возможно, сделал бы шаг навстречу и обнял или каким-нибудь другим жестом выразил сочувствие, но он не смог заставить себя это сделать. Гершел встречался с ней всего три-четыре раза в жизни и никогда не имел возможности узнать поближе. Она была экономкой, к тому же чернокожей, и ей положено было держаться в тени, когда в доме находился кто-нибудь из членов семьи.
– Мне так жаль, – вздохнула она, отступая.
– Мне тоже, – ответил Гершел.
Он последовал за ней в дом, через гостиную в кухню.
– Я только что сварила кофе. Хотите?
– Это ваша машина там стоит? – спросил он.
– Да, сэр.
– Почему вы поставили ее на подъездной аллее? Я думал, вы паркуетесь сбоку, рядом с отцовским пикапом.
– Простите, я просто не подумала. Сейчас переставлю.
– Нет, не нужно. Налейте мне кофе с двумя ложками сахара.
– Да, сэр.
– А где папин «кадиллак»?
Летти аккуратно налила кофе в чашку.
– Его забрал шериф. Сегодня, видимо, вернет.
– Зачем им понадобилась машина?
– Это вам лучше у них спросить.
Гершел выдвинул из-под стола стул, сел и обхватил чашку ладонями. Потом, сделав глоток, нахмурился:
– Как вы узнали об отце?
Летти прислонилась к кухонной стойке и
