буквально от сердца тебе, читателю, оторвать вот эту книжицу! Так вот, этого здесь не будет.
Ведь на самом деле – у поэта две руки, две ноги, двадцать тысяч зарплаты и одна страсть к отделанному и качественному искусству. В общем, портрет почти тривиальный. Именно поэтому помещённая здесь поэзия интересна не столько автором, сколько необычным местом создания, о котором и скажу пару слов.
Стихи я писал и пишу, находясь за Точкой новостей. Здесь людей волнует не ситуация на консалтинго-примансалтинговых биржах, не очередная речь морщинистой моськи из телика и даже не сколько пингвинов сегодня завезли в московский зоопарк. Мы живём другими вопросами.
Например, в моей семье часто спрашивают, как прожить от зарплаты до зарплаты. Друзья с последних курсов часто думают, работать ли там, где платят или там, где нравится и лучше всего выходит. Ещё часто думают, почему приходится выбирать. Один мой знакомый волонтёр всё не может понять, почему доктор исторических наук живёт на Курском вокзале и какой человек вообще заслужил там оказаться на правах постоянного жильца. А я – пишу стихи и не укладываю в голове, как можно мусолить от строчки к строчке розовые сопли и тленный тлен, когда вокруг, буквально из под асфальта, из окон домов прорастают эти и многие другие вопросы, истерично требующие от искусства хоть какого-то ответа.
Попытка пару таких ответов дать, а заодно упаковать их в звучные и сильные слова, породила данную книгу и данный её раздел, названный «ПредУсловие». Назван он так потому что прежде, чем мы начнём, я хотел бы как раз одно такое предусловие поставить.
Стихи, которые ты здесь прочтёшь – не просто вызовут некие чувства и переживания. Как я и сказал, они – мои выводы из прожитого и увиденного. «Выжимка» из двадцати лет за Точкой. И я бы очень хотел, чтобы за эмоцией каждого стихотворения ты, читатель, отыскал бы тот самый «вывод».
Его можно принять, с ним можно не согласиться. Его просто необходимо встретить критически! Но, так или иначе, мне хочется, чтобы послания из за Точки новостей кто-то обнаружил. Иначе всё было напрасно.
Ну а теперь, когда мы предусловились, – к лирике.
Похоронное мне и ему
Наплевать, что умирать мне безызвестным,
Утопать костями в омуте теней,
Что отброшены
и ростом
этажей,
а если честно —
И фигурами в литературе покрупней.
Размусоливать о смерти – больше злобы,
А сказать вам,
жить как
не моё?
Юность выпоить солёным потом, только чтобы
Стариканом жадно жрать «Моёт»!
И с ногой,
Что продранной мозолью просит йода,
Топать на работу сто-о-олько лет,
Изменяя с планом взятия «Тойоты»
Монументу-плану взятия планет!
Нет, работать только в поте и ни ахом
Не раздаться, а не ради груд купюр:
Чтобы каждому когда-нибудь
Соштопать по рубахе,
А не кутаться в свою,
Но «от кутюр»!
Вот и мне – сонеты глотку не полощут:
Только лозунг,
чтоб немногих,
но копейно протыкал,
Даже если песенкам послаще и попроще
Разлетаться тиражами
Бл*дей по рукам.
Умирать мне безымянно, но солдатом,
Не отплёвывая с кровью
ни «мой боже»,
ни «прости»,
На горящих баррикадах классового Ада
Отстрелявшим
По мещанству
Каждый
Стих.
Небольшое
Мало ли мелочных мечтами – я ж
Музу возьму как разменную пленную:
Подашь карандаш, да тетрадку подашь,
Да я – за неделю
Вселенную!
А если прелестно и глупо влюблюсь,
Не смею – ничем преуменьшить этого:
Богинено имя любимой с обкусанных уст
Понесу проповедовать.
И распроповедаю
