фемов. А также – все воины и церковники. Из простого народа свободными были некоторые ремесленники, жители гербовых городов и служители культов Древних Богов (коей «бабушка Линде» считала и себя). Остальные находились в зависимом положении. А могли и вообще стать бесправными рабами. Но при этом часто сами владели невольниками, которых использовали на самых тяжёлых работах.
В одну из ночей лёжа на охапке свежего сена друзья готовили печёную утку. Рано утром Володька подстрелил её на ближнем болотце, но заняться стряпнёй удалось лишь затемно. Выпотрошенную тушку густо обмазали глиной и положили в костер. Пару раз «бабушка Линде» запекала так птиц, поэтому в своих кулинарных способностях браконьеры не сомневались. Единственное, что изводило – долгое ожидание. Но, как выяснилось, постоянное сглатывание слюны обостряет мысли.
– Слушай, Колёк, а ведь это совсем не наш мир! – неожиданно произнес Феоктистов. Зубров, словно давно думал о том же, тотчас ответил:
– Почему? Откуда мы знаем, как оно было на самом деле почти две тысячи лет назад?
– Да потому! Во-первых, здесь Сын Единого – это реальный персонаж, а у нас мифический. Поэтому в нашем мире прошло больше тысячи лет после Его распятия, пока европейцы организовали пресловутые «крестовые походы». Да и то, пользуясь массовым религиозным фанатизмом. А здесь возмущенные люди сразу пытаются отомстить за убийство Богочеловека. И, честно говоря, я их прекрасно понимаю!
– Что ты хочешь сказать? – Зубров был слегка озадачен.
– Что мы не в прошлом! Помнишь Вовик объяснял, что пришельцы прибыли из параллельного пространства? Так вот и «тюльпан» их, будь он неладен, тоже зашвырнул нас куда-то в другой мир. Где Христос действительно жил среди людей.
– Ну… В принципе, может и так. И что теперь делать?
– Да я откуда знаю? Думаю, просто жить. Даже скорее – выживать. В этом долбаном рабовладельческом строе!
Новые знания лишь укрепляли друзей в их «революционной» правоте. Наиболее возмущало, что даже свободных людей тут лишили возможности истопить баню. Да ещё и впрямую пытались запретить «ублажать телеса мытьём и купанием». Так как это, видите ли, «грех». Как можно жить в лесу и не иметь права взять сухих веток, чтобы сварить суп? Но здесь за это на полном серьёзе убивали!
Володька предложил «уничтожать несправедливость до тех пор, пока бьются их сердца». Памятуя совет бабушки Линде, Николай согласился. Но уточнил, что эта битва не должна превращаться в разбой ради наживы. А так же уговорил друга, что пока есть хотя бы малейшая возможность, необходимое они будут зарабатывать. Колдунья посмеялась, но одобрила их «декларацию о намерениях».
Однако почти сразу же одержимый Феоктистов втянул Зуброва в то, чего тот так опасался. Убедил, что им следует оградить «свои угодья» от визитов местной вооруженной публики, только якобы и мечтающей, что о пополнении поголовья рабов. При этом показал
