чего ломаешься, что тот сахарный пряник! – Горячо зашептал он, обдавая ее тяжелым водным перегаром, и вонью копченой рыбы. Мила с удивлением взглянула на него. От удивления сразу не знала, как повежливее отвадить этого нежданного – негаданного кавалера на ночь. Однако он это молчание посчитал почти, что за согласие. И поспешно добавил, – Косушка и ужин, все это за мой счет! Да, да, без обмана!
– Это все? – Она тяжелым, презрительным взглядом смерила мужика. «И чего я церемонюсь с этим привокзальным аликом?». – И процедила ему сквозь зубы, – а не пошел бы ты, милый, подальше отсюда! И легким вальсом!
– Тебе что, ужина мало? Ах ты, стерва! – Замахнулся мужичок на нее кулаком. В его ладони блеснуло лезвие заточки. Мила испуганно отшатнулась в сторону, и от резкого толчка заплакала проснувшаяся дочка.
– Эй, мудак, ты полегче на поворотах! Ты что, не слышал, что тебе женщина сказала? Гуляй отсюда легким вальсом, и поскорее! – Перехватил его руку, занесенную для удара, водитель. Заточка со звоном упала на мокрый асфальт. Мила оглянулась, и увидела своего попутчика. Мужчина еще крепче сжал руку. И тогда привокзальный бомж заскулил, залебезил:
– А я что, я что! Отпусти руку, поломаешь! Водитель медленно, не спеша, разжал пальцы, и сердито шикнул на него:
– А ну, выродок, брысь отсюда!
– Все, все! Меня уже нет! – По крысиному втянул голову в плечи мужичонка, и быстро юркнул в тень большого дерева. Как будто его и не было. И только блестевшая на асфальте заточка напоминала об этой мимолетной стычке.
– Фу, мразь, какая! – Сплюнул в сторону водитель. – Порасплодилось всякой гадости. Как те тараканы, так же света и силы боятся! – С этими словами он извлек из бокового кармана смятую, початую пачку сигарет. Вытащив одну, протянул Миле, – куришь?
– Что вы, упаси боже! – Отрицательно покачала головой женщина.
– Значит, еще современной жизни не нанюхалась. Сейчас что многие бабы, что мужики, дымят не хуже паровозов. Равноправие, видите ли.
– Глупое равноправие. – Пожала плечами Мила. У нас в деревеньке девчата покуривают. А мне это не понравилось. Дым глаза колет, щиплет. И пахнет потом не очень изо рта.
– Ты права. И не нужно. А я вот, как с самой армии пристрастился к куреву, так теперь и бросить не могу! Нервы успокаивает, хорошо. – Ответил, разминая сигарету. А потом, закурив, бросил спичку в близ стоявшую урну. – Ну, вот что, девка! С кем ты там ругалась, с мамкой, папкой или мужем, – эти проблемы меня это не волнуют. Вот увидишь, что время пройдет, все перемелется, да мука будет. Так что давай-ка сюда своего ребенка! – И он, не дожидаясь ее согласия, взял малышку на руки. А потом спохватился, и шепотом выругался. – Вот я остолоп! Взял ребенка на руки, а сигарету во рту держу! – И выплюнул окурок в урну. Девочка обняла его за шею, и прижалась к небритой щеке. А потом прошептала:
– Правда, что ты мой папа? Правда? Ты ведь вернулся за нами! И больше никуда от
