процедуры, когда некоторых номеров нужно было избить сильно и больно, но при этом не покалечить – ну, и произносить во время этого дела написанную психологами речь, чувствуя себя идиотом.
А кем ещё можно себя чувствовать, когда избиваешь безразличный ко всему кусок мяса? Пятнадцатый, тот хоть в первые дни пытался их разговорить, а потом и сдачи дать и этим хоть как-то их мотивировал. А восемнадцатая? Пусть дикарка, но красивую девку избивать, когда она совсем не сопротивляется – тут вообще… Но, может, психологи и правы: если номер пятнадцать в итоге стал ко всему безразличным, то она безразличность только изображает. На записи потом видели, каким ненавидящим взглядом она их провожает. Тоже, наверное, вскоре драться на них кинется.
Перед сегодняшним вроде бы простым делом психологи их больше часа инструктировали. Даже то, что он этого слизняка-четырнадцатого одёрнул в вертолёте, ими было спрогнозировано. Это действие должно было ещё больше разжечь ненависть к пятнадцатому – соответственно, с ещё большим желанием четырнадцатый станет его искать. Ну а когда не найдёт – последует наказание. И, по прогнозам, после этого наказания у него должна пробудиться запланированная профессором сверхспособность.
Как только пятнадцатый скрылся из виду, мужчина, включив наружный микрофон, принялся инструктировать четырнадцатого:
– Пришла пора на практике доказать то, к чему ты всё это время серьёзно готовился. Твоя задача… Как ты там его называешь – Нафаня? Вот этого домового ты и должен сейчас будешь найти. Если не справишься, накажу.
Котыча передёрнуло. За всё это время его только один раз серьёзно «наказали», но этого ему хватило выше крыши. Наблюдая, как каждый день «наказывают» Нафаню, он радовался, что это не с ним происходит. Но при этом его ненависть к Ботану только росла, так как тот после каждого избиения поднимался на ноги, в то время как сам Котыч тогда почти час валялся, даже пошевелиться не мог. А этот… Этот грёбаный домовой, похоже, вообще кукухой поехал: его дубасят, а он с отрешённым видом валяется, как будто ему тупо пофиг, что его дуболомы буцкают. А после того, как те закончат и уходят, он с таким же безразличным видом встаёт, идёт умывается и, как будто вообще ничего не произошло, спокойно спать заваливается. Ну, и самое главное, за всё это время в момент экзекуции Нафаня не проронил ни слезинки, а Котыч… Он, когда его били, – сломался, умолял не бить его, говорил, что он на всё согласен, всё для них сделает…
Вот и пришло время делать. До этого ему только внушали, чтобы он настраивался стать ищейкой, должен всегда находить того, на кого укажут. Вот и указали, и от этой цели у него внутри всё в предвкушении запело, ведь при удаче ему пообещали какую-то награду, при этом толсто намекнув на бабу.
Да он…
– Пошёл! – Бронированный чел сбил его с мысли: пятнадцать минут после ухода Нафани прошли, и наступила пора его найти.
Как только до меня дошло, что нужно делать, и что на всё про всё у меня
