были самыми уважаемыми людьми, а здесь они разносили еду!
Кстати о еде. Раньше Али не знал, что такое наесться досыта. Ему казалось, что голод – естественное состояние человека. А теперь он наелся так, что уже не мог даже спокойно глядеть ни на котлетку «Хэйро» из оленины, ни на строганинку из муксуна, ни на фруктовый микс с мороженым. Жри в три горла – не хочу.
Когда же он так нажрался, то вдруг вспомнил стариков-нищих и детей, что собирали подаяние на Рамазан-байрам и кидали в один пакет и хлеб, и кашу. Мать же всегда учила Али не бросаться хлебом. И подбирать его с пола, если тот случайно упал. Обдувать, прося прощения у Всевышнего, если хлеб испачкался. Ведь это Он накормил и напоил их. А потому надо есть уважительно, благоговейно и бережно, не кидаясь тортами.
«Здесь же страсти берут тебя в заложники. Захватывают, когда ты их совсем не ждешь, – подумал Али, – а чревоугодие шведского стола и похоть шведской семьи берут тебя в заложники. Ведь это только кажется, что тебе удалось приблизиться к кормушке и отхватить себе от пирога «Золотого миллиарда» кусок пожирнее. Но на самом деле в этот момент от тебя откусывает шайтан самый лакомый кусок – твою душу».
Али сидел и чувствовал, как от обилия пищи его живот и щеки раздаются вширь и покрываются красной краской, то ли от красной икры и прихлынувшей к лицу крови, то ли от стыда. Наливаются, как у того трубача из оркестра, что изо всех сил надул щеки и дует в свою трубу. И пока он, весь красный, напряженный, играет о страстях датского короля, собравшиеся могут забыть о своих пороках, подсознательно перекладывая вину на единственного распятого медным гвоздем-трубой.
Не в силах больше терпеть собственный позор, Али прикрыл пылающие щеки и жирные губы салфеткой, чтоб секунду спустя, вытеревшись, встать из-за стола. Переваливаясь, как медведь, Али направился в свой номер.
Потому что есть такие отели, про которые говорят: они преемники былой роскоши халифов и султанов, шахов и падишахов. Они полны невиданных богатств. Они построены на деньги и из материалов предыдущих владетелей, мечети и дворцы которых были разрушены в великой войне. Они пришли к нам из страны тысячи и одной ночи, из северной холодной страны, где говорящих медведей по улицам водят цыгане с вырванным языком и отрезанными ушами. А еще говорят, что в этих отелях живут разбойники с кольцами в носу, разграбившие их страну. И что в этих отелях все их богатство и даже золотая балалайка с платиновыми струнами.
Обратно Али шел по лестнице, постоянно закидывая голову наверх: далеко ли там еще, – и натыкаясь глазами на решетчатое окошко на восьмом этаже.
Вернувшись в номер, Али первым делом повалился в кресло и включил телевизор. Ему было ужасно плохо. Он впервые объелся, напихал в себя что ни попадя от жадности и в итоге еле поднялся. Теперь же тяжесть на желудке не давала ему свободно дышать. Али понял, что заболевает внутренним танцем живота.
Потому
