правдой. Ева не видела такого богатого стола с начала войны. Оглянувшись по сторонам, мамуся быстрым шепотом прочитала Хамоци – еврейское благословение над хлебом, а затем – благословение над вином, и как раз в этот момент в комнату вошла мадам Барбье.
– Надеюсь, вы не против, если я присоединюсь к вам, – сказала мадам Барбье и уселась на стул, не дождавшись ответа. – На окраине города живет фермер, которому я в свое время оказала большую услугу. И теперь он иногда приносит мне еду. Но я не могу съесть все это в одиночку.
– Почему вы нам помогаете? – спросила Ева, пока мадам Барбье резала курицу. От жареной птицы шел пар, и Ева, на секунду закрыв глаза, с наслаждением вдохнула дивный аромат.
– Потому что вы очень многое пережили. – Мадам Барбье положила толстый кусок куриной грудки на тарелку мамуси и зажаренную ножку – на тарелку Евы. – И еще я надеюсь, что вы задержитесь в Ориньоне на некоторое время. Можете жить в своей комнате сколько захотите. Я слышала, что отец Клеман предложил вам небольшое жалованье за работу – этого будет достаточно, чтобы расплатиться за жилье.
– Спасибо, – сказала мамуся, разглаживая салфетку на коленях, – но мы не сможем долго оставаться здесь.
– Само собой. – Мадам Барбье не смотрела в их сторону, пока раскладывала по тарелкам картошку и зелень. Она налила немного вина каждому в бокал. – Мне показалось, что ваша дочь говорила с отцом Клеманом.
Ева сидела как на иголках. Мадам Барбье тихо читала молитву, после чего перекрестилась и принялась есть свою куриную ножку.
– Мы еще не приняли решение.
Мамуся смерила ее пристальным взглядом:
– Конечно же, приняли. Ты добьешься освобождения отца, а потом мы уедем.
Мадам Барбье повернулась к Еве, ее глаза ярко блестели.
– Вы тоже так думаете? Бросите нас, как только мы вам поможем?
Ева вдруг почувствовала, что у нее совсем нет аппетита.
– Я… я не знаю.
– Но твой отец… – сказала мамуся, повышая голос.
Сидевшая напротив мадам Барбье откашлялась.
– Отец Клеман – хороший человек, мадам. Вы можете доверять ему. И он делает благое дело.
Мамуся недовольно посмотрела на мадам Барбье:
– Уверена, что так и есть, но мы здесь совершенно ни при чем.
– Au contraire[10]. Я думаю, что вы как раз очень даже при чем, если хотите еще раз увидеть своего мужа, – спокойно сказала мадам Барбье.
Мамуся фыркнула и отодвинулась от стола. На мгновение Еве показалось, что ее мать сейчас даст волю праведному гневу. Но та, похоже, передумала, и не последнюю роль в этом, возможно, сыграла стоявшая перед ней тарелка, полная еды. Она снова пододвинула стул к столу, что-то сердито бормоча себе под нос, а мадам Барбье продолжила есть цыпленка с приветливо-отрешенным выражением лица.
– Так вы… живете здесь одна? – спросила Ева, понимая, что пауза уже слишком затянулась.
– Да,
Напротив (фр.).
