как чуть пониже
Его жилища, в камнях скал
Упавший Сокол умирал.
Уж знал его врагом и роком.
Напоминал он о жестоком
Ужу всегда. Но в этот миг
С тоскою он к земле приник;
И сталь когтей его и крылья
Теперь изведали бессилья.
Ужу бы смачно, не спеша
Подлить в последние мгновенья
Насмешки яд. Но угрызенья
И жалость мучают Ужа.
И вот забыты все обиды,
И месть, и мелочность забыты;
И лишь в потерянных глазах
Дрожит туманная слеза.
– О Сокол! Бедная ты птица…
Как умудрился ты разбиться?
Ужели не хватило сил?
Ужели тесно в небе стало?
Ужель высоки слишком скалы? —
Так Уж у Сокола спросил.
Но тот, на свет зрачком сверкая,
Сказал: – Паденья я не знаю.
Смешно, змея, ты говоришь.
И в небе не было мне тесно,
Мильонам крыл там хватит места
Кругом, куда ни полетишь.
И скалы лишь тебе высоки,
Когда ты ползаешь в осоке.
Червю, сплетённому в клубок,
Прибрежный мол и тот высок.
И Уж, смирив свою обиду,
Расстроен был. Но только виду
Не подал он. И вновь вопрос
Шипеньем тихим произнёс.
– Ты прав, герой, – он молвит птице
И рядом с Соколом ложится. —
Скажи тогда, какая власть
Тебя заставила упасть?
– Какая власть?! – смеётся Сокол. —
Твоё ль её увидит око…
Ты знаешь, что такое бой?
Ты знаешь, что такое битва?
Твоя смиренная молитва
Вместит ли прелести такой?!
– Я знаю, что такое схватка, —
Ответил Уж, расправив хватко
Свою шершавую спираль.
Но Сокол медлил, глядя вдаль,
Совсем Ужа не замечая.
Он, в вышине души не чая,
Смотрел с тоскою в небеса,
И влагой полнились глаза.
– О небо! Вольная обитель!
Я много, много красок видел,
Паря в бескрайности твоей.
Я жил свободою и светом.
Не скован никаким обетом,
Носился между двух морей.
Но мой соперник был сильней
И был моложе. Ладно. Что же…
Теперь былого не вернуть.
Теперь одна мне есть забота —
Достойно умереть, чтоб кто-то
Меня мог с честью помянуть.
Умру в полёте я, как птица.
Пусть небо мною подивится
В последний
