продаваться зонты конце-то концов?!
Чёрный автомобиль с логотипом службы такси медленно, даже торжественно, вплыл во двор и, кажется, остановился только потому, что Герхардт выскочил перед ним на дорогу отчаянно махая руками.
Водитель через стекло смерил его тяжелым взглядом рыбьих, навыкате, глаз, и, когда Камински рванул пассажирскую дверь с возгласом:
– В аэропорт!
Медленно кивнул и открыл багажник. Из автомобиля он так и не вышел и Герхардту самому пришлось грузить чемодан. Аккуратно устроив его в не слишком чистом багажнике, он юркнул на заднее сидение, прижимая к груди коричневую сумку на длинном ремне и небольшой чёрный рюкзак. Решение взять его было спонтанным. Уже на пороге, перед самым выходом, Герхардту пришло в голову взглянуть на прогноз погоды в городе, куда он направлялся и очень удивился, когда все сайты единодушно показали +5 – +10 и дождь.
Резким движением человека, который вот-вот опоздает из-за того, что погода на земном шаре не одинакова, Камински схватил с вешалки рюкзак, вытряхнул содержимое прямо на тумбу в коридоре, вытащил из шкафа синюю стеганную куртку, шарф и запихав вещи внутрь, выскочил из квартиры.
Жаль, не взял зонт.
Просто идиот, что не взял!
В салоне такси плотно пахло кокосом и, по случаю дождя, окна были наглухо закрыты. Таксист, хмурый пузатый мужик с красным лицом, выдававшим вспыльчивого любителя горячительных, так грозно посматривал на пассажира в зеркало, что Камински сразу понял – беседы не будет. И просить открыть окно тоже – не стоит.
Не то чтобы Герхард сильно любил болтать с незнакомыми людьми, но когда ведешь замкнутый образ жизни, порой это развлекает.
Ну, нет так нет.
Камински поерзал на заднем сидении, устраиваясь поудобнее, поправил ремень безопасности и ремешок сумки на тощей груди, пригладил волосы, которые чуть намокнув немедля начали завиваться, наплевав на количество втертого в них средства для укладки, и протёр стекла очков специальной тряпочкой, которую носил в футляре.
Путь до аэропорта предстоял неблизкий, а таксист включил любимое радио всех таксистов, где пели исключительно почему-то про ушаночки, телогреечки, Мурок-предательниц и чистую лебединую любовь на пруду.
Вставляя в уши наушники, Герхард рассеянно размышлял о том, как же странно все устроено в мире – французский шансон трогает сердце, а от русского почему-то хочется сигануть в окно. Хотя вроде бы по сути смысл песен примерно об одном – коварство и любовь.
Камински открыл приложение в смартфоне и выбрал специально Эдит Пиаф, что бы под пронзительный вокал маленькой француженки наблюдать, как за окном медленно проплывает город в жёлтых пятнах осени и потоках дождевых струй. Рука потянулась к внутреннему карману пиджака, где лежал маленький блокнот в чёрной обложке и ручка, но Камински одернул себя – это будет только больше нервировать и без того взвинченного водителя. Герхардт
