Прохора и Генриха захлопнулась, оградив от гомона пьяных ухарей и звуков музыки. Веселье продолжалось. Хмельная парочка двинулась по тускло освещенным улицам. Лампы на столбах горели даже не через одну, а через десяток. Хорошо, что ночные светила помогали. Шут прилагал все усилия, чтобы самому не упасть и не уронить бесценную ношу, которая бубнила прямо в ухо своему носильщику.
– Куда ты меня тащишь?! Там так весело, давай вернемся! Ха…
– Генрих, поверь мне, тебе уже хватит. Какой же ты тяжелый!
Они свернули в неосвещенный переулок. Прохор прислонил короля к каменной стене какой-то лавки и, уперевшись ладонями в колени, попытался отдышаться. Воздух, прогретый солнцем, уже успел остыть. Изо рта шута вырывался пар. Тут чуткий слух весельчака уловил какие-то звуки, а острый глаз заметил скользнувшую тень. В висках застучали тревожные молоточки. Что-то подсказывало Прохору, что благополучно добраться до дома не получится, а ведь предчувствия его никогда не подводили. Вскоре опасения оправдались. Из-за угла появились три фигуры, в плащах, скрывающие лица под глубокими капюшонами. Явно мужчины, если судить по походке.
– Жизнь или деньги! – прохрипел один из них.
– И не говорите, что у вас их нет. Мы видели, как вы кутили в таверне, – поддакнул второй.
– У того толстяка целый кошель золота, я сам видел, – третий бандит достал нож, чей клинок блеснул в свете звезд.
Двое других последовали его примеру. Шут осмотрелся: улица позади свободна, можно удрать, но всегда есть свое маленькое «но», а данном случае – большое, пьяное и королевское. Да и потом, окажись Прохор в такой ситуации один, он все равно бы не дал стрекоча. От сюзерена мало толку: слишком тучный и пьяный, к тому же старый. С ним только зимой хорошо, можно на нем с горки съехать.
Молоточки в голове немного успокоились, глаза попривыкли к темноте. Прохор постучал себя по щекам, выгоняя излишний хмель.
– Шли бы вы по добру, по здорову! – сказал он, сжимая кулаки. – Ей-богу, покалечу кого из вас, чего доброго. Оно вам надо?
Разбойники переглянулись и стали наступать. Прохор приготовился к драке. Трое на одного – это слишком, к тому же хмель затуманивает разум, но величество надо защищать.
– Не геройствуй парень, просто отдайте деньги и идите своей дорогой, – тот что поменьше вытащил из-под плаща пистоль.
«А вот это плохо! – подумал Прохор. – Поди, знай, заряжен или нет. Если да, то в кого пальнет».
Шут показал нападавшим открытые ладони.
– Спокойнее, други, спокойнее. Будь по-вашему.
Вооруженный грабитель опустил пистоль, двое других попрятали ножи. Шут, конечно же, и не собирался отдавать деньги. Такого бы не случилось при любом раскладе: хоть десять против одного, хоть пусть тут три короля стоят. Дело принципа! Чтобы какие-то пришлые забулдыги грабили в городе его хозяев? Ну уж дудки! В голове Прохора уже созрел план, кого и куда побольнее ударить: самому здоровому кулаком в лицо, туда, где зияет чернота капюшона, среднему ногой по колокольчикам, да так, чтобы звон по всей улице пошел, а третьему
