style="font-size:15px;"> И, нахлобучив кепку на свою небольшую голову, выразительно играя бровью, стал заводить толпу, придавая голосу южный акцент и активно работая руками.
– Меня укусила Натаха,
Меня укусила Натаха,
Я ей говорю:
Вай, вай, вай-вай!
Натаха, ты, блин,
Учись целоваться,
Учись целоваться,
Не надо так сильно кусаться!
Если первые две строки прозвучали под аккомпанемент барабанщика, который бил ладонями по небольшим барабанам, не пользуясь палочками, то следом подключились все музыканты. Специфичные жесты певца, бородка, усы и кепи увели зрителей на склоны гор, к отарам овец, к стоящему одиноко пастуху в бурке.
Надо знать людей с южным темпераментом! Гиви и ещё несколько кавказских ребят уговорили толпу расступиться перед сценой, начав отплясывать в образовавшемся круге национальный танец.
– Меня укусила Обама,
Меня укусила Обама,
Я ей говорю:
Вай, вай, вай-вай!
Мишель, ma belle,
Учись целоваться,
Учись целоваться,
Собаки от жизни кусаться!
К этому моменту вокруг Гиви танцевали не только южане.
– Меня укусила Левински,
Меня укусила Левински,
Я ей говорю:
Вай, вай, вай-вай…
Поскольку Вовчик снизил накал и начал почти шептать, драматически закатывая глаза, музыканты застыли, пытаясь догадаться, что от них требуется. «Певец» прикрыл ладонями причинное место и посмотрел вниз, изобразив гримасу боли. И медленно, слабеющим голосом, продолжил:
– Моника, вай…
Моника, вай…
Вай, вай, вай-вай,
Вай, вай, вай…
Наступила тишина. Вовчик кивнул барабанщику. И тот понял, что надо делать! Начав тихо, и ударяя с каждым разом всё громче и громче, он вывел Вовчика на победное продолжение, от которого толпа завизжала. Вовчик вскинул вверх руки. Музыка вновь загремела.
– Моника, хай!
Моника, хай!
Вай, вай, вай-вай,
Вай, вай, вай.
Моника, хай!
Моника, хай!
Моника, хай!
Вай, вай, вай.
Он снова сделал жест музыкантам. В тишине стал слышен нервный смех довольных, отдувающихся после танца людей. Все остановились, обмениваясь впечатлениями. И вдруг – о, нет! – в центре танцевавшей до этого толпы он увидел долговязого человека, неуклюже выкидывающего в танце худые длинные ноги. Степаныч! Это был Степаныч! Сумка за его спиной подпрыгивала, мешая деду, но он не обращал на это внимания.
Вовчик махнул рукой, и загремело продолжение.
– Моника, хай!
Моника, хай!
Моника, хай!
Вай, вай, вай.
Моника, хай!
Моника, хай!
Моника, хай!
Вай, вай, вай.
И уже было не остановиться. Вовчик пел и пел. Из-под кепи по лицу текли ручьи. В глазах потемнело. Он
