момент мне казалось, что раньше я была слепа, настолько слепа, что не видела этого безумства у собственного парня.
В суете, пока доблестная милиция пыталась разобраться, что к чему, я сбежала из «Ванильных небесов». Так я и ушла в форме официантки, не переодевшись, подальше от ресторана, подальше от этой ситуации, подальше от Назара. У меня был шок. Кажется, я никогда не замечала такой агрессии у парня.
Я ехала в такси домой, даже не помню как села в него и как сказала куда ехать, а эти мысли все крутились у меня в голове: что же ты, Назар, наделал? Кажется, сердце сейчас выпрыгнет из груди и разорвется у меня в руках. Моя слепота, вера в любовь не увидела раньше этих перемен в нем, не видела, каков он на самом деле, его маниакальной помешанности на мне. Горячие слезы катились по моим щекам. Мысль, что Назар чуть не убил из-за пустяка другого человека, очень пугала. Я хотела сбежать… Не знаю куда, но сбежать. Я закрыла лицо руками, и даже не знаю, говорил ли что мне таксист или, молча, вез по указанному адресу…
Я очнулась от своего ступора, когда увидела знакомый двор и дом. Таксист назвал сумму, я, ничего не сказав, протянула ему нужную купюру, доставши из своего рюкзака. Странно, как это я еще рюкзак с собой взяла? Вылезла из машины, закрыв дверцу, остановилась, не решаясь идти в дом. Такси уехало, а я так и осталась стоять на месте.
В доме на кухне горел свет, видневшийся из окон. Мама уже дома. Мне нужно как-то пройти незамеченной, чтобы она не видела моего зареванного лица.
На улице уже были сумерки. Еще чуть-чуть и потемнеет. Мои волосы ласкал горячий крымский ветерок. Я стояла в форме официантки, а в руках – мой рюкзак, опущенный вниз. Наша улица сама по себе было тихой. Вот и сейчас, я никого не наблюдала рядом, оглянувшись по сторонам.
Нужно что-то делать. Или хотя бы сдвинуться с места. Не могу же я вечно стоять здесь! А ноги не хотели меня слушать. Потрясенная сегодняшней ситуацией, я не знала как себя вести, что делать. Слишком ярко стояла эта картина драки, очень жесткого обращения моего парня к другому человеку. Я же Назара знала два года. Это не так уж мало. И вот, увидеть такое…
Да, это меня и напугало, и расстроило, и разозлило одновременно.
Я не знаю, сколько бы я еще так торчала на месте, рассматривая свои ноги, как услышала где-то какой-то шум, скорей, неподалеку шли и разговаривали люди. Я дернулась вперед к дому. Споткнувшись на ровном месте, я полетела на дорогу и ударилась коленками, упираясь ладонями о землю, чтобы окончательно не разбиться.
Коленки запекли от резкого удара, да и руки заболели. Я поднялась и осмотрела себя: кожа на ладонях и ногах была счесана. Мой рюкзак лежал где-то в сторонке. Я его подняла и, расплакавшись еще сильней, побежала в дом. Ворвалась в него и бегом помчалась по лестнице в свою комнату. Завалившись на кровать и свернувшись калачиком, я почувствовала, как начала дрожать. А через несколько минут почувствовала мамину руку. Она коснулась ласково к моему плечу, и я искоса глянула на нее.
– Малыш, – нежно начала она, – что случилось?
Я
