и громко откашлялся.
– Алекс, – привычно поправила я, почувствовав, как Джин больно толкнула меня локтем в бок.
Его неприятное, отталкивающее лицо скривилось, а большой рот дрогнул.
– О, мы наслышаны о вас, мисс Леран, – хрипло протянул он, и, заложив руки за спину, сделал несколько шагов в направлении моей парты.
Краем глаза я заметила, как Джин вжалась в спинку стула, а ее руки, нервно сжимающие края сидения, побелели. Я же наоборот выпрямилась и с вызовом посмотрела в неестественно расширенные черные зрачки, окруженные бесцветными ресницами. В них не было ледяной жестокости, как у директора, или беспощадной суровости, как у миссис Джеймс, но мне ужасно не понравился этот взгляд.
– К сожалению, класс, я должен заметить, что дошедшие до нас слухи были не слишком приятными, – по его лицу расползлась злорадная ухмылка. Его левый глаз резко дернулся.
– Поведение мисс Леран в прежних школах, которых, к слову, было целых шесть…
На этом моменте он сделал эффектную паузу, чтобы дать окружающим насладиться моментом, однако никто не ухмыльнулся или произнес хотя бы слово. Все это время его глаз продолжал быстро подергиваться, как от нервного тика.
– Оставляло желать лучшего, – хрипло закончил он, слегка склонившись над моей головой.
Я заметила, что Джин побледнела и нервно хватала ртом воздух. Мне тоже было не по себе: тики усилились и перешли с глаза на всю правую сторону его лица, отчего неприятная физиономия учителя приобрела еще более безобразный вид. Наблюдая это прямо перед собой, мне стоило неимоверных усилий сохранять безразличный вид.
– Что ж, – выпрямившись и окидывая взглядом перепуганный класс, продолжил учитель, – какое счастье, что в нашей великой школе работают профессиональные педагоги, которые помогут исправить эту сложившуюся … кхм … тенденцию. Поэтому цифра семь в жалком резюме мисс Леран, пожалуй, будет последней.
«Размечтался», – зло подумала я, мечтая, чтобы он наконец отошел от моей парты.
К моему большому облегчению, мерзкий учитель так и сделал. Вернувшись на свое место, он повернулся спиной к классу, открутил вытащенную из кармана пиджака железную фляжку и сделал судорожный глоток. Я с ужасом наблюдала, как неизвестная жидкость, коснувшись его внутренностей, заставила его хилое, слабое тело конвульсивно передернуться, как будто по нему вдруг пробежал мощный электрический разряд. Мои одноклассники, как по команде, потупили глаза в парту. Я могла их понять – зрелище и вправду было отвратительное.
Утерев рот дрожащей ладонью, учитель, лицо которого наконец прекратило дергаться в приступах тика, громко приказал ученикам открыть тетрадки и принялся диктовать лекцию. На мое несчастье, это был урок физики.
Я оглянулась на Джин. Она еще была бледной, но уже приходила в себя. Открыв тетрадку, она принялась торопливо
