не подозревал о душевной борьбе племянника и готовился к высадке на берег, между делом рассказывая ему о Сикелии. Так как говорил он на дикой смеси кучеярских диалектов, Регарди понял только то, что в Самрии все женщины продажные, а водка сладкая, как вино из клубники, но бьющая по голове не хуже журависа.
Рассеянно кивая дяде, Арлинг прислушивался к странному шуму, который постепенно нарастал, пока не превратился в гудение гигантского пчелиного роя, встревоженного непрошеным гостем. Заметив напряженное лицо племянника, Абир усмехнулся.
– Встаем на рейд у Самрии. Чувствуешь, да? Такая вонь, будто у черта в заднице. Это Сикелия, дружок, здесь воняет все – от причалов до шлюх в борделе. Первый раз тебя выворачивает наизнанку, но во второй ты влюбляешься в этот смрад и плывешь сюда только за тем, чтобы почуять его снова.
Теперь и Арлинг чувствовал, что кроме острого запаха пряностей, в воздухе была разлита странная смесь, которая отталкивала и притягивала одновременно. Пахло гнилью, водорослями, тухлыми овощами, а вместе с тем шоколадом, цветочной пыльцой и чем-то похожим на парное молоко, которым его угощали в Мастаршильде. Сочетание было таким неожиданным, что сбивало с толку.
– В город отправимся на шлюпе, – сказал Абир, громыхая по каюте. – Ты, я и еще пара человек. Нуфа тоже возьмем. Люди моего братца повсюду, поэтому будем осторожны. Канцлер человек подозрительный, мог в твою смерть и не поверить, а задержки нам не нужны. Найдем проводников и сразу в Балидет. «Черная Роза» будет ждать на рейде, думаю, за пару недель управимся.
Известие о том, что их будут сопровождать пираты, Регарди не обрадовало, но с Абиром он спорить не стал. Пара пиратов и Нуф – это не вся команда. Возможно, в пути ему удастся найти с ними общий язык, и если не подружиться, то хотя бы сгладить неприятные впечатления после недавнего происшествия. Но оказавшись в лодке, Арлинг понял, что шансов у него мало. Нуф и матросы бесстрастно хранили молчание, а об их присутствии можно было догадаться только по плеску весел.
Плыли долго. Арлинг сидел рядом с Абиром, вцепившись в деревянное сиденье и стараясь не свалиться за борт. Ветер сильно раскачивал лодку, а волны появлялись неожиданно, с разных сторон окатывая их теплыми брызгами. Рубашка пропиталась влагой и неприятно липла к телу. Несмотря на близость воды, воздух нагрелся так, что хотелось снять с себя все, даже кожу. О том, чтобы надеть плащ и защититься от водопада из морского рассола, нельзя было и думать.
Перед отплытием Абир намотал ему на голову странный платок, сказав, что такие носят все кучеяры, и что без этой тряпицы мозги могут превратиться в запеканку. Поначалу Регарди новшество не понравилось, потому что в Согдарии платки на голове носили только женщины, причем в провинциях, но сейчас он был дяде благодарен. Шляпу давно унесло бы ветром, а без защиты его макушка раскалилась бы
