его полотенце и впрямь было похоже на короткое лунги, которое обматывали вокруг бедер продавцы кокосового молока на пляже. Дома Ясмин бросила ему ключи от шкафа.
– Прости меня, – сказал он. – У меня не было выбора. Но теперь – все.
– Да, – тихо ответила она, – теперь все.
Джал и Куми, сидевшие рядом с матерью, злобно таращились на него.
В тот день они четыре раза усаживали его на стульчак и вымотались вконец. К вечеру Нариман погрузился в неспокойный сон, а они, радуясь передышке, уселись на балконе. Зажглись уличные огни. Джал сказал, что уже не молод и такие нагрузки ему не по силам.
– Моя грыжа и аппендикс и бог знает что еще есть внизу этого просто не выдержат.
– А как насчет меня? У меня всю спину разломило.
– Думаю, это большая ошибка с твоей стороны.
– Что?
– Стульчак. С судном было бы намного легче.
– Глупости. Мы одно неправильно сделали. Не надо было оставлять мочу в горшке.
За день комната Наримана пропахла мочой. После четвертого раза Куми, зажимая нос, отнесла горшок в клозет, опорожнила его, ополоснула водой и поставила в стульчак.
На балконе они не засиделись. Подошло время ужина. Они подложили еще одну подушку Нариману под спину, чтобы он мог сесть в постели.
– Слишком высоко, – пожаловался он, и Джал убрал подушку.
Нариман не решился сказать, что теперь слишком низко. Он почти ничего не съел – хотелось поскорее снова лечь.
– Тебе не нравится?
– Очень вкусно, спасибо.
Куми поставила тазик на грудь Наримана, Джал стоял наготове с водой и мылом. Нариман пополоскал рот и горло, высморкался. По воде поплыли сгустки слизи; Куми отвернулась, придерживая рукой тазик. Мелкие брызги попали ей на пальцы.
– Господи! – отпрянула она.
Джал отложил мыло, поставил кувшин с водой и взялся за тазик. Куми побежала мыть руки.
«Сопли цвета морской воды. Сопли, забивающие нос», – подумал Нариман.
– Ты что-то сказал? – спросил Джал.
– Ничего.
«Точнее, нефритового цвета», – думал Нариман.
Готовясь лечь спать, Джал поставил на ночной столик Наримана медную сковородку и положил рядом ложку.
– Если что-нибудь понадобится, постучи. Мы проснемся.
Джал стукнул ложкой о сковороду для демонстрации, и Куми зажала уши.
– Хуже молотка Эдуля Мунши, – сказала она. – Весь дом сбежится к твоей кровати.
Слабая попытка развеселить Наримана провалилась, как и все предыдущие. Зато – как по сигналу – в нижней квартире застучал молоток.
– Ни стыда ни совести! – взвилась Куми. – Больному человеку не даст отдохнуть!
– Я забыл про зубы, – сказал Нариман, выталкивая языком вставную челюсть.
Куми принесла из ванной стакан с водой и поднесла к его рту.
– Ты не сменила воду. –
