Стивен, я и ребенок – не могли провести полтора месяца на побережье Тихого океана. Ведь дети только едят и спят.
Моя радость при виде ребенка была неописуемой. Через несколько минут после рождения его положили в сгиб моего локтя; немного синенький, он уже осматривал окружающий мир с пресыщенным безразличием, как бы говоря: «Это мы уже видели».
«Будущий профессор», – выдала предсказуемую реакцию моя свекровь; это был ее первый внук. Когда его принесли мне во второй раз, он уже оправился после родов и приобрел здоровый оттенок. Его глаза были глубочайшего, ярчайшего голубого цвета; лицом он походил на эльфа с розовыми щечками и заостренными ушками. Волос у него не было, только на макушке и кончиках ушей проклевывался белый пушок. Крохотные пальчики с миниатюрными ноготками крепко сжимали мой вытянутый палец.
Это прекрасное существо, чудесное воплощение совершенства, пришло в трагически несовершенный мир. Через неделю после его рождения началась Шестидневная война на Ближнем Востоке[68], повлекшая за собой ужасные последствия, которые сохранялись на протяжении его детства и юности. Мне, в моем постнатальном мировоззрении, было ясно одно: если бы миром правили матери новорожденных детей, а не ожесточенные старики, побуждающие неоперившихся юнцов к насилию, все войны прекратились бы за одну ночь.
Постепенно мы адаптировались к нашей новой реальности. Бабушки и дедушки помогали в течение первых недель, а потом мы должны были справляться самостоятельно и для этого разработать новый распорядок. Начиная с этого времени, наши экспедиции – будь то на кафедру или в город – происходили в составе трех человек, коляски и трости. К счастью, нам опять помог Джордж Эллис. Он стал не только приводить Стивена домой на обед, но и забирать из дома после обеда, а также провожать после работы. Однажды днем, когда ребенку было около месяца и жизнь очень постепенно стала возвращаться на круги своя, я посчитала, что пришло время вернуться к моим книгам и картотеке слов, используемых в средневековой любовной лирике Пиренейского полуострова. Ребенок был накормлен, переодет и помещен в коляску на заднем дворе под летним солнечным небом. Он выглядел довольным и сонным. Я ожидала, что он проспит как минимум час. Подавляя собственный зевок, я забралась на чердак к своим книгам и разложила их на столе. Не успела я это сделать, как снизу раздался пронзительный крик. Я побежала к Роберту, взяла его на руки, покормила и снова поменяла подгузник. Мне показалось, что он был не очень-то голоден. Я осторожно уложила его в колыбельку и направилась к лестнице; за моей спиной послышался тот же крик. Эта сцена повторилась несчетное количество раз; в конце концов я поняла, что кроха не голоден и не хочет спать: он хочет общаться. Так в возрасте одного месяца мой сын начал работать над диссертацией, помогая мне тем, что качался на моем колене и срыгивал, в то время как я пыталась писать. В один день все мои иллюзии о том, что можно
Война между Израилем с одной стороны и Египтом, Сирией, Иорданией, Ираком и Алжиром – с другой, продолжавшаяся с 5 по 10 июня 1967 года.
