style="font-size:15px;"> – Понятно. Ты выжил. Груан-устрица в тебе прижился.
– Да, так получается… И я рад, что ты пока не спрашиваешь, где такие чудеса существуют. Да и неважно это сейчас. Но меня кое-что напрягает… Я не знаю, какого рода груан. То есть не представляю, есть ли среди них женские особи и есть ли мужские. То же самое я не знаю и о Первом Щите. Он кто? Есть ли у него половые различия?
Шеян смотрел на меня уже совсем по-иному. И хохотать не спешил. Усиленно думал и вспоминал всё, что знал по теме вопроса. Потом подтвердил, что моя фантазия до него дошла и даже представляется вполне возможной реальностью:
– То есть ты считаешь, что симбионты попались разнополые и стали у тебя внутри размножаться?
Страшным усилием воли я сдержал рвущийся из меня смех и еле из себя выдавил:
– Что-то типа того…
Дальше пошли такие рассуждения, которые с каждым словом меня всё больше и больше успокаивали:
– Ты сам утверждаешь, что мир полон великих тайн, о которых мы не имеем никакого представления. Но давай посмотрим на временные сроки и на сам способ возрастания Первого Щита. Потому что судить о твоём груане не могу, я о нём совершенно ничего не знаю. Итак…
Хорошо всё разложил по полочкам, здраво. Многие сведения я слышал впервые. Но старался иногда говорить «угу», словно соглашался с делающим доклад коллегой.
Маленькая крыса, размером с мышку, становящаяся в будущем носителем, не рождалась с симбионтом. Он появлялся в толще её кожи лишь к двухлетнему возрасту. И только в результате свободного перемещения крысы по большим пространствам и подземельям. При этом она ела грибы, определённую травку, плесень в подземельях и невесть что иное, о чём исследователи даже не догадывались. Вот после принятия совокупности всего вышеперечисленного на ней и зарождался Первый Щит. Может, ещё было нечто, тайное и неподвластное учёным, тот же укол какого-то лишайника или укус некоего овода, но дальше предположений дело не шло.
Как и отрицался сам факт деления Щита во время спаривания крыс. Те вообще вели до трёх лет одинокий образ жизни, не плодя потомство и не организуя разнополые пары.
Ну и после появления на крысе Щит взрастал вместе с самой крысой ещё года три. Только после этого она вырастала довольно большой, становясь той самой внушительной крысой-пилап, легко заметной людям, и на неё можно было охотиться. Жила она в общей сложности двенадцать-тринадцать лет.
И я сразу прикинул, что за четыре месяца симбионты сами по себе не могли расплодиться. А за два последних месяца, с момента появления груана, тем более не успевали склепать межвидовое скрещивание.
Ещё и Бродский меня поддержал в этой мысли косвенным утверждением:
– Оно, конечно, всякие дети случаются, но если бы разные симбионты стали размножаться в смешанной паре, то почему больше у тебя в желудке нет груанов?
– Логично. Значит, мои фантазии отбрасываем в сторону как несуразные. И у меня остаётся
