ресепшен, вроде кулер там стоял, но утренняя лень охватила меня, и я отошёл от этого варианта. Третий вариант был самым простым и состоял в том, чтобы насытиться водой из-под крана, но подкорка моей памяти вспомнила совет моей учительницы в школе, Елены Михайловны, которая настоятельно просила, никогда не пить воду из него в Петербурге. Аргумент был прост – она была грязной и не прошла обработки и, если ты не хочешь оказаться в больнице отделение гастроэнтерологии, то лучше не употребляй. Что же. Выбор скуден. Ессентуками тут явно не пахнет, но, скажите мне это десятилетнему пацану, который после каждой игры на поле во дворе сразу бежал к ближайшему крану с водой у подъезда, где при наклонение пахло сыростью из-под подвала, но ты пил её с наслаждением. Думаю, мой пищевод привык к подобным течениям и, держа в голове все последствия выбора, я направился прямиком в душ. Осмотрев себя в зеркало и увидев сонный вид, ничего не оставалось, как только освежиться. Да, вода действительно приятная, но не на вкус. Точно пойду вниз к куллеру. Выдавливаю зубную пасту и энергично втираю её в свои зубы. Свежее дыхание, так же как и шлейф духов необходим. Запахи не забываются, но их тяжело воспроизвести, поэтому оставлять приятное мнение о себе было ключом ко многим женским дверям.
Под душем понимаю, что мои мысли пусты, только вода течёт по телу. Вытираюсь и вспоминаю о сообщениях, которые остались без ответа. Прохожу к кровати и смотрю, что появились ещё несколько новых.
Влад писал о том, что Москва приобретает для него новый вектор развития. Работа найдена и всё идет своим чередом. Осталось только переехать в свою квартиру и обустроить её. Я был рад за него, искренне. Он был для меня тем человеком, за которого я радовался как за себя. Единственный в своём роде человек, носивший в моём кругу звание настоящего друга. Сколько мы с ним пережили, не рассказать. Даже его размолвка с тренером в виде ухода в другую команду, с последующим уходом со школы, не могла повлиять на нашу дружбу, хоть и я часто вспоминал о нём, сидя теперь уже в одиночке за партой. И пусть, наш юношеский мозг не впитал большинство того, что наполняет его сейчас, уже тогда он закладывал основы дружбы в таком раннем возрасте, которая по сей день отражается в виде звонков и сообщений. И пусть, они стали чуть реже, имея за собой мотивы личной жизни, а в его случае я бы уже мог сказать, семейной жизни, но мы были до сих пор на проводе, без резона оборвать данную связь. Ответив ему, я перешёл к другому диалогу.
Тамара спрашивала меня, как я долетел ли я и всё ли в порядке со мной. Она рано легла спать и не смогла мне набрать по прилёту. Впрочем, кроме сна у неё были и другие, весомые причины, не писать в это время суток, я это понимал без упрёка в её адрес.
Сергей и Ваня прислали одну и ту же запись с разницей в пятнадцать минут. Ожидая мою реакцию на их сообщение, но всё, что я мог выжать из себя сейчас, были жидкие смайлики, выдающие мой смех на их посыл.
На десерт оставалась Лина. В сообщение говорилось о том, что её сон был прекрасен как цветущие магнолии, но мал и то, что она уже переместилась из теплоты кровати в холодный как медицинские инструменты институт. Сообщив при этом мне, что когда узнает
