до другого раза.
– Есть ли ещё в корзине таблички? – озабоченно осведомился он. Наконец, письмо было составлено, с завтраком покончено, и они отправились на поиски Крытой улицы. Незнакомка жила в самом начале её; двухэтажный дом был невелик, но добротен, окованная железом дверь выглядела внушительно. Приблизившись, Назон как бы невзначай трепетно её коснулся. Из-за двери явственно тянуло тушёной чечевицей: должно быть, привратник обедал. Привязать письмо к двери ручки? Постучать ит отдать привратнику? Подождать, пока из дома кто-нибудь выйдет? Пока он раздумывал, Пор, набрав камешков, принялся швырять их на балкон. В маленьком оконце появилась голова Напе. Всё тотчас поняв, служанка сделала знак, что сейчас спустится вниз. Назон опомниться не успел, как табличку с заветным письмом у него выхватили из рук, и дверь за Напе захлопнулась.
Ночью родились стихи. «Я не пойму, отчего мне кажется жёсткой постель,
И одеяло моё на пол с кровать скользит,
И почему во всю ночь я сном не забылся?
Да, несомненно: впились в моё сердце любовные стрелы,
Я запылал, – и в груди царствует ныне Амур!
Я побеждён, усмирён и молю о пощаде.
Руки к тебе простираю, проказник крылатый!
Жертва злосчастная, с свежей любовною раной,
Вслед колеснице твоей триумфальной и я побреду.
Розы сыпать с небес станет сыну Венера
Рукоплеская, триумфу его веселясь.
Прежде хотел я восславить кровавые брани,
Звонким стихом захотел распри гигантов воспеть.
Нет, не желаю я славы Гомера. Прощайте, герои!
Лишь бы красавица слух преклонила
К песням, подсказанным богом румяным любви»
Глава 2. Коринна
Дед Терции – раб, отпущенный на волю Суллой, получил земельный надел возле Карсеол, что по Валериевой дороге. Женив сына на миловидной дочк е сослуживца, он удвоил свои югеры. Но сын умер, не породив новоиспечённому Корнелию внука; у старика опустились руки, и он вскоре отправился следом. Вдова, вырастив одна трех дочерей, ломала голову, как выдать замуж бесприданниц Приму, Секундиллу и Терцию. Умные люди посоветовали ей всю землю отдать в приданое старшей дочери, к которой был готов посвататься сын зажиточного карсеольца, а самой с дочерьми устроиться при зяте. Так и сделали. Приму выдали замуж, обделив Секундиллу; младшая, Терция из-за ребячьих лет во взрослые дела не вмешивалась.
Через несколько лет в Карсеолы явился римлянин Фуфидий Капитон, приехавший из-за наследства деда. Жених не из последних, имеющий собственный дом в Риме, он так пленился младшей дочкой вдовы, которой шёл уже пятнадцатый год, что согласился взять её без приданого. Терция и впрямь была прехорошенькой . Выдав двух дочерей, вдова с незамужней средней дочкой жила то у одного, то у другого зятя, и горя не знала.Ныне обе обитали в доме Капитона.
– Ради тебя пожертвовали моим счастьем, – то и дело напоминала обойдённая женихами Секундилла младшей сестре.
Терция,
