она уставилась на Ребекку напряженным взглядом.
– Маркус!
– С ним все в порядке, – сказала Ребекка. – Он не пострадал.
– Ты хотела попросить меня взять его к себе?
– Не знаю. Ты в состоянии позаботиться о нем?
Лицо Майи Ларссон приобрело суровое выражение.
– Так-так. Стало быть, его мамочка сказала «нет». Может быть, у нее травма позвоночника? Или трубу в доме прорвало? Она хоть спросила, как он?
Ребекка вспомнила рассуждения матери о том, что муж бросит ее, если она заберет старшего сына. Она даже не поинтересовалась, как он себя чувствует.
– Конечно же, я позабочусь о нем, – сказала Майя Ларссон. – Само собой. Если никого другого нет. Правда, сейчас из-за мамы… Я почти все время провожу в больнице. Даже не знаю, как мне все это увязать. И к тому же он меня не знает. Я ведь здесь не живу, как уже было сказано, только сейчас, когда мама… И я совсем не умею обращаться с детьми. Своих у меня никогда не было. О господи ты боже мой! Мир сошел с ума. Я позабочусь о нем. Ясное дело, я заберу его к себе.
Ребекка открыла блокнот.
– Кто называл ее шлюхой?
– В каком смысле?
– Кто-то написал это слово над ее кроватью.
Майя Ларссон смотрела на Ребекку проницательным взглядом, словно пытаясь разгадать суть своей гостьи. Как лиса, замершая в кустах, пытающаяся понять, кто этот чужак, забредший в ее лес, – враг или друг. Наконец она решила ответить. Голос ее звучал тихо и мягко. Серебряные змеи извивались у нее на голове.
– Я знаю, кто ты, Ребекка Мартинссон. Дочь Микко и Вирпи. Ты вернулась сюда. Хотя я и не знала, как ты сейчас выглядишь. Видела тебя один раз, когда ты была еще маленькая. Ребекка, ты сама знаешь, как оно бывает тут, в деревне.
– Нет, не знаю.
– Возможно, не знаешь. Ты все-таки прокурор. Тебя они побаиваются. А вот с Суль-Бритт…
Майя покачала головой, как бы показывая, что у нее нет сил рассказывать всю историю с самого начала.
– Продолжай!
– Зачем? Народ здесь, в деревне, гнусноватый, но они ее не убивали. А расскажи я тебе, ты пойдешь всем задавать вопросы. И тут выяснится, что я доносчица. И мне камнями выбьют все окна.
– Кто-то заколол ее, – жестко произнесла Ребекка. – И не одним ударом. На теле сотни ран. Я ее видела. Ты намерена мне помочь?
Майя Ларссон положила ладонь на затылок и уставилась на Ребекку.
– Ты умеешь уговаривать.
– Умею.
– Знавала я твою мать. Мы с ней обычно вместе ходили на танцы. Она была красавица. За ней мужики волочились толпой. Потом она повстречала твоего папу и вышла за него замуж, а я перебралась в другое место, и мы потеряли связь друг с другом. Суль-Бритт иногда тоже ходила с нами, но она была помоложе. Но мы ее брали, потому что она моя кузина. И вдруг она залетела. И родила сына, Матти, когда ей было всего семнадцать. А папаша свалил еще до того, как малышу исполнился год. Я даже не припомню, как
