такой ущерб, как если бы несчастный выпил яда. Нередко степняки смолой этого дерева отравляют стрелы, которыми засыпают врага. Жаль, что дерево очень редко и найти его трудно. На все стрелы яда не хватит. Да и применять этот яд можно только для боевых стрел – попадешь в дичь такой стрелой, так это мясо есть будет невозможно. Пустая трата добычи
Оазис оказался совсем близко. Скарла предполагала, что он где-то здесь – она держала в голове карту основных оазисов степи, как и каждый из степняков, но с годами информация подразмылась, да и погоня не располагает к определению на местности – тут главное мчаться как можно быстрее, а не сравнивать ориентиры, оглядываясь по сторонам.
Поклажу с павшей лошади переложили на лошадей дозорных (кони убитых ловцов удрали следом за всадниками), в том числе и седло, обобрали трупы ловцов, и небольшой караван двинулся в путь, чтобы через час оказаться под сенью хлипких, избитых пустынными ветрами деревьев, похожих на каркасы изломанных старых зонтов.
Эти деревья росли только здесь, в степи, и это были одни из немногих деревьев, способных выжить в раскаленной духовке, именуемой Степью.
Глинобитный сарай без дверей, и окон, пол в котором утрамбован десятками тысяч ног проходивших и проезжавших здесь путников, кораль для скота и лошадей, утоптанный до каменной твердости, и круглое кольцо колодца, закрытого тяжелой деревянной крышкой. Это место свято, и никто не смеет ни ломать ветки деревьев, корни которых тянутся на многие сажени вглубь земли, до самого водоносного пласта, ни портить воду в колодце – единственном на день пути в окружности вокруг себя. Если кто-то вольно или невольно испортит воду в колодце – его постигнет неминуемая кара, кем бы он ни был. Этот человек, или эти люди будут объявлены в розыск, и молва, пущенная по Степи настигнет их там, где бы они ни были. Каждый, кто опознает нарушителей водяного мира, обязан по мере сил покарать святотатцев, испортивший воду оазиса. А кара за это одна – смерть.
Вода в Степи – главное богатство. Тот, кто лишает воды – хочет смерти другим людям, а значит автоматически становится их врагом. Даже имперцы не осмеливались отравлять колодцы, чтобы нанести вред степным родам. И случаи, когда колодцы травили, были настолько редки, что память о них хранилась в эпических рассказах, передаваемых из поколения в поколения как пример того, что делать нельзя, и какая кара постигает глупых нарушителей.
У оазисов было и еще одно предназначение: если в Оазисе встречались заклятые враги, даже те, кто был связан родовой кровной местью – они прекращали свои распри до тех пор, пока не выйдут из оазиса. Водяное перемирие свято.
Главный из парней, он назвался Стигом, отодвинул тяжелую крышку колодца и стал спускать кожаное ведро, в которое для веса были наложены тяжелые камни. Ведро было сделано из толстой кожи толщиной в палец и за десятилетия (а может и сотни лет?) стало дубовым, как деревянным. Камни же нужны были для того, чтобы ведро легло на бок и побыстрее утонуло.
Колодец очень глубок,
