армии побеждали в других частях планеты, невзирая на обилие туземных болезней. Во-вторых – лихорадка приходит на Гаити со сменой времён года, её вспышка совпадает с сезоном дождей в апреле. Однако корпус Леклерка высадился на острове в феврале 1802-го, успев потерять десять тысяч ещё до начала эпидемии.
Согласно второй теории, фанатичные и обезумевшие орды чёрных дикарей, нечувствительных к боли, попросту завалили трупами цивилизованных европейцев, действовавших по правилам военной науки. В первые дни восстания безоружные рабы действительно сражались с отчаянной отвагой. Согласно донесениям, они шли в атаку на штыки и пушки с ножами и копьями, уповая на поддержку африканских духов, которые в случае смерти унесут освобождённую душу на землю родной Гвинеи. Однако этот фанатизм рождала не только сила духа, но и вполне рациональная оценка шансов на победу, которая означала свободу, тогда как в случае сдачи в плен или поражения мятежников ожидали пытки и мучительная смерть. Более того, когда первый фанатичный порыв повстанцев иссяк, число реальных участников боевых действий было невелико. Крупнейшее повстанческое подразделение насчитывало восемнадцать тысяч человек. Как это всегда бывает, революцией руководило активное меньшинство противников тирании. Европейцы страдали от лихорадки, но побеждали их не шайки мародёров, а дисциплинированные мобильные ячейки сознательных бойцов, ведомых талантливыми командирами.
Историки не только искажают характер противостояния, но и ошибочно идеализируют вождей восстания. В первую очередь, Франсуа-Доминика Туссен-Лувертюра[66] и его ближайших соратников, приписывая им высокие идеалы, которые на самом деле были не так уж возвышенны. Важнейшей задачей французов после подавления мятежа было восстановление сельского хозяйства с целью экспорта урожаев. Какими методами – значения не имело. Осознав невозможность реставрации рабства ещё до попытки Наполеона покорить остров силой оружия, французские министры разработали альтернативную систему, при которой вольноотпущенник, получая свою долю земли, оказывался вовлечён в новую форму подневольного труда.
Плантации должны были остаться в прежнем виде. Дефицит военного присутствия вынудил французов обратиться к вождям революции, среди которых нашлось немало пособников, включая самого Туссен-Лувертюра, сыгравшего важнейшую роль в деле восстановления французского владычества над островом.
Однако французы жестоко ошиблись, полагая, что коллаборанты готовы плясать под парижскую дудку. Темнокожие вожди воплотили свой давний план, закрепив за собой статус местной элиты при новом режиме.
Демонтаж колониальной системы плантаций не входил в планы Туссен-Лувертюра. Преданный, по идее, возвышенным идеалам, на практике он склонялся к тому, что единственной гарантией процветания и свободы островитян остаётся сельское хозяйство. Один из устойчивых мифов о гаитянской революции гласит, будто плантациям, уничтоженным на первом этапе восстания,
Франсуа-Доминик Туссен-Лувертюр (1743–1803) – лидер Гаитянской революции, в результате которой Гаити стало первым независимым государством Латинской Америки.
