Это вы, Катерина Дмитриевна, на нее напраслину возводите! Она барышня добрая, богобоязненная, мухи не обидит!
Катенька, удивленная таким напором, все же твердости и строгости в голосе не убавила:
– Возможно, что Дарья Ивановна действительно такова, как ты говоришь. Но кто может поручиться, что ее самою не ввели в заблуждение ловкие мошенники?
А вот такой оборот дела явно не приходил в голову неумеренно романтичной горничной. Она тихонько охнула и прикрыла рот ладонью.
– Так что же теперь будет, а? Катерина Дмитриевна, да как же это? Я ведь и сама уже волноваться начала, что Дарья Ивановна до сих пор ожерелья не принесла! Обещалась-то она наутро вернуть!
Видя, что на глаза горничной снова наворачиваются слезы, Катенька поспешила ее утешить:
– Ну-ну, Варя, не спеши горевать! Возможно, что еще не все потеряно. Ты знаешь, где живет Дарья?
– Как не знать, знаю. Я не раз ей от барыни записки носила. Дарья Ивановна с бабушкой живет в маленьком домике на Неглинной.
– Вот и славно, – Катенька успокаивающе погладила руку горничной. – Я завтра же навещу Дарью Ивановну и все разузнаю.
Дай вам Бог, барыня, – поклонилась горничная, – за вашу заботу и доброту. Век не забуду!
В этот момент вернулась генеральша.
– Ну что, Катерина Дмитриевна, узнали ли вы что-то такое, что пропустил этот господин из полиции, как его там? Коробкин!
– Пока рано говорить, но кое-что интересное я все-таки почерпнула. Простите меня, Арина Семеновна, но прежде мне надо поговорить с мужем, это ведь он занялся расследованием. Но думаю, что он сумеет найти ваше ожерелье.
В голосе Катеньки была такая уверенность, что генеральша даже позабыла о своем первоначальном любопытстве и, легким жестом отпустив горничную, принялась снова высказывать своей новой знакомой, какое облегчение она испытывает от такой уверенности. В свою очередь Катерина Дмитриевна заверила генеральшу в напрасности ее волнений и в обязательном успехе расследования. На этом дамы распрощались, весьма довольные друг другом.
Карозин был чрезвычайно рад, когда их с генералом уединение нарушила Катенька. Профессор уже изнемогал от общества генерала, которого беседа давно увела в сторону, нисколько не интересующую Никиту Сергеевича. Генерал был большим любителем орловских рысаков и быстренько перекочевал на своего любимого конька, обрадованный новым слушателем.
Конечно же, Данила Филиппович был не менее супруги расстроен пропажей фамильного ожерелья, но склонен был считать, что все само как-нибудь утрясется. Поэтому, как только брат жены откланялся, сославшись на занятость, генерал завел беседу о лошадях. А бедный Карозин вынужден был все это терпеть, ибо как он ни порывался вернуть разговор в интересующее его русло, ничего у него не вышло. Заставить генерала свернуть с любимой темы было ничуть не проще, чем остановить на всем скаку так им любимого
