заслуженно, однако ко вдове Васильевой, а именно так он ее и называл за глаза, относился с тем же неприятием, как и его слуги, о чем свидетельствовали хмуро сдвинутые к переносице брови Никиты Сергеевича при известии о том, что эта особа сейчас в гостиной с его Катенькой.
Впрочем, вдова так же не была в восторге от Никиты Сергеевича, более того – она прекрасно знала о его чувствах к ней, но поскольку они оба просто-таки обожали Катеньку, то и избегали открытых конфронтаций. До сего момента.
– И о чем это они там шушукаются? – недовольно проворчал Карозин себе под нос, употребив презрительное «шушукаются» только из-за неприязни к Анне Антоновне. И даже не хотел к ним идти. Но пришлось, победило чувство гостеприимства, да еще и желание это «шушуканье» нарушить.
Пока же Никита Сергеевич идет в гостиную, скажем, что в прошлом расследовании Анна Антоновна во многом Катеньке помогла, однако на этот раз хозяйка литературного салона была приглашена отнюдь не для консультации по магии. Как было уже вскользь отмечено, Анна Антоновна принимала у себя по четвергам самую разнообразную публику, оттого и была в курсе самых разнообразных слухов, ходивших по Первопрестольной. Катенька еще нынче утром просила ее в записке приехать к обеду, намереваясь кое-что узнать у родственницы о смерти графини К. Впрочем, этому своему намерению Катенька не изменила и даже наоборот – теперь, после всего, что она узнала от Вавилова, ей еще сильнее захотелось пообщаться с Анной Антоновной.
Дамы расположились в креслах. Едва Карозин вошел в комнату, обе они замолчали, но этому молчанию явно предшествовала оживленная беседа. Карозин насупился и посмотрел на вдову. Госпожа Васильева, одетая в очаровательное муаровое платье нестерпимо яркого цвета, сшитого по последней парижской моде, вся в бантиках и рюшечках, с высокой прической, благоухающая и подрумяненная чуть ли не через меру, показалась ему неприятной. Впрочем, она всегда ему такой казалась. Карозин еле сдержался, чтобы не поморщиться от всего этого великолепия, но заставил себя улыбнуться и проговорил с самым любезным видом:
– Анна Антоновна, вот и вы… Как всегда красивая и как всегда нарядная.
Катенька метнула на него испепеляющий взгляд, как бы говоря: «Ну, Никита, это уж чересчур!» Карозин же, вдруг озлившись на жену, только воинственно выставил вперед подбородок.
– Ах, Никита Сергеевич, – театрально воскликнула вдова, усмотрев в его словах насмешку, и не удержалась от ответной реплики, произнесенной, впрочем, так же самым любезным тоном: – Отчего это всегда, как вы появляетесь, исчезает атмосфера… abandon… или как это по-русски? Да-да, непринужденности?
– О чем это вы? – прищурился Карозин на вдову.
– Катенька, ты уж извини, голубка, – не обращая внимания на Никиту Сергеевича защебетала Анна Антоновна, – но мне пора.
– А как же обед? – пролепетала расстроенная сценой Катенька.
– Ничего, ничего,
