делала и зачем на балкон вышла, горькое, как полынь, стадное чувство. Степан притиснулся к ней и сказал: «Я тебя люблю. Говорю это совершенно бесстрастно и безответственно, потому что это факт» – «А я тебя нет, – выдернула Астра сигарету из тесных губ. – Ну – нет!..» – и косо, полоумно улыбнулась, можно сказать, оскалилась.
Один из художников тут же на балконе подслушал. Оказалось, он тоже строил планы. В сутолоке он попытался потискать Астру. Она от него шарахнулась и чуть не сломала ему палец. А он надменно взмолился: «Ну у тебя же нет никаких шансов! Нет никакого женского будущего. Что ты кочевряжишься?» После балкона он даже хотел завязать со Степой драку. Но Степан был настолько сильнее, что соперник сам по себе падал, только подступая к нему. Степану и кулак поднять тогда не привелось. Соперник падал или от ярости, или от отчаяния, или от страха, или от бессилия перед огромным чувством, раскрывшимся между Степаном и Астрой на балконе. Беременная осталась нетронутой. На что хозяин Тарас словно бы обиделся. Ему льстило кокетничанье космонавта с его женой, перед которой он преклонялся и пасовал. Только космонавт был, по мнению Тараса, ее достоин, тем более что внутри нее плавал в невесомости тоже в общем-то космонавт.
Но позавчера заторможенность Астры все обиды смыла. И Степан под конец обнимал тогда совершенно другую женщину, тоненькую чувашскую художницу с толстой косой и неумолимо огромной грудью. Ей он не говорил о любви, а гадал вслух о цвете ее сосков, словно выгадывал карточную масть.
Сегодня же, когда Астра открыла свою обыденную странность и умалила свое чарующее слабоумие, Степан сам поспешил за ней со своими березами на холсте. Шли мимо предвоенных чудовищных хором с непомерными арками по одной стороне переулка и свечных дворянских особняков – с другой.
– Среди мужчин у тебя для меня нет конкурентов, – призналась Астра на решительном шаге.
– А среди женщин? – отнесся Степа.
– Ну… среди женщин! – ощерилась Астра.
Это было весело.
– Почему мужчина целует у женщин руку, – спросила Астра, – когда красивее, если, наоборот, женщина у мужчины руку поцелует?
Она взяла ручищу Степы тонюсенькими пальцами и прижала к губам, словно кровь промокнула.
– Тогда и картину мою понеси, – велел Степа.
Астра плотоядно, грубо выхватила картину с березами.
– А почему ты Астра? Как тебя на самом деле зовут?
– Меня так зовут для тебя. Я не хотела больше называться Надеждой, потому что с именем Надежда особенно не на что надеяться, такое имя. А как назвалась Астрой, так вскоре встретила тебя, астронавта и медведя, сына Большой Медведицы. Я знала, потому назвалась.
Поединок страха с мечтой оборачивается страхом за мечту.
Снилось Роме, русобородый красавец отец, с золотыми завитками на груди, прилаживает ему провощенные крылья. Вместе Рома с отцом взмывают. Синева редеет, отверзаются звезды.
