прошёл год. За это время Миша успел примелькаться в телевизоре и стать частым гостем на шоу популярных блогеров.
Позиционировали Крымского как угодно: молодой предприниматель, философ, визионер, острый критик религии.
Последнее изрядно его смущало. Сперва он не увидел в этом ничего предосудительного, но после пары тематических эфиров, где приходилось хулить церковь, почувствовал себя паршиво. Сказывалось осознание ранее брошенной Профессором фразы о том, что стремительный отказ молодёжи от религии продиктован не значительными достижениями науки, а конкретной потребностью рынка во всё позволяющем себе потребителе.
Поначалу за посиделки с блогерами перед камерами приходилось платить. Эти расходы закрывались со счёта некоего акционерного общества «Даритель», в связи с чем самые гордые звёзды Рунета смотрели на Мишу свысока, как на персонажа бездарного, грубо проплаченного. Миша и сам был не в восторге от происходящего и всегда подолгу извинялся за своё присутствие в кадре, ему и без чужих упрёков было крайне неудобно участвовать в создании искусственного интереса вокруг себя.
Отношение к Мише изменилось после его командировки в США, где он провёл около месяца и при финансовой поддержке американских партнёров АО «Даритель» успешно реализовал ряд коллабораций с тамошними звёздами. В Россию Крымский вернулся весьма популярным человеком, Рунет, как обычно, не смог устоять перед авторитетом Запада, что принесло Мише уважение коллег и нескончаемый поток предложений от продюсеров и рекламодателей.
На первых порах Крымскому показалось, что новая жизнь пообещала ему редкий дар – возможность ярко отражаться в текущем моменте. Однако вскоре стало ясно, что в отражении не он, а его модель, совершенно ему неприятная, но интересная зрителю.
Отражение модели чётко ложилось недостающим фрагментом пазла на общую картину текущего момента, и у Миши не было ни единого шанса изменить контуры отведённого ему фрагмента. О том, чтобы вписать в текущий момент себя реального, речи, конечно, даже не шло.
Получалось так, что сам Миша, расходуя в ноль жизненные силы на создание модели, не отражался нигде. Несуществование вызывало в Мише мистический страх, в его глазах картина выглядела примерно так: он, связанный и немой, постепенно растворяется, становится прозрачным, но в то же время есть что-то, принимающее его форму и выдающее себя за него, что нагло разрастается и смеётся ему в лицо.
Он решился рассказать о своих переживаниях Профессору. Тот обыкновенно говорил с ним поощрительными фразами и в целом был добр и внимателен. Старик настоятельно требовал, чтобы недавний аспирант не тушевался и без опаски общался с ним и прочими новыми для него людьми, как с равными, то есть учился держать себя среди сильных. Таким образом Профессор, похоже, старался уверить Крымского, что является ему другом, хотя иногда льстил слишком топорно, чем изрядно его смущал.
Выслушав Мишу, Профессор заметил, что существование самого Миши по элементарным
