кинжал и подошел к Лорану Ивельену.
– Где бумаги?
– Вы хоть понимаете, что творите? – прошипел аристократ. – Я вас…
Дальше слушать стало неинтересно. Таких угроз в своей жизни Ганц получал – прорву. Присылали б на пергаменте – лавку бы открыл и торговал. Поэтому кивок Лейфу, кляп – и блеснул кинжал. Ухо вельможного аристократа, одного из знатнейших герцогов королевства, отделилось от черепа.
Хлынула кровь. Лоран весь выгнулся от боли.
Ганц подождал, пока он чуть придет в себя – и покачал ухом перед его глазами.
– Ивельен, к этому сейчас добавится второе. А потом пойдем вниз. Пальцы на руках обстригу, да и на ногах… и не только на ногах. Кое-что вообще отрезать буду в три приема. Ты что – не понял? Крести козыри, – последнее выражение было подцеплено у Лилиан Иртон. – Мы все знаем. А начнешь упрямиться – прикажу убить твоих внуков. У тебя на глазах резать буду, медленно…
Ивельен попытался изобразить гримасу гордости, но получилось плохо. Ганц протянул руку к колыбельке.
– Настоящих внуков, не этих приблудышей. Ты что думаешь, нам неизвестно – чьи они дети?
Вот теперь – пробрало по–настоящему.
Амалия побледнела так, что черные волосы, казалось, отделились от черепа и парят над ним. Питер пока еще плохо воспринимал окружающее – кулак оказался большим и качественным. А Лоран выглядел… краше в гроб кладут.
– Я сейчас выну кляп. Заорешь – пеняй на себя. Ты учти: это дело о безопасности Короны, то есть у меня все права.
И золотую бляху под нос.
– Захочу – сейчас вас всех повешу, и поместье подожгу к Мальдонае.
Не захотели. Лоран кое-как облизнул губы. Взгляд стал… задумчивым, но Ганц опередил.
– Вот только давай без пошлостей. Деньги не предлагай. Торговаться можем за быструю смерть – или медленную и мучительную. Или ты думаешь, я у вас на глазах постесняюсь младенцев каленым железом прижигать, пока не подохнут?
Ганц был страшен в этот момент. Перешагнувший что-то в себе, поднявшийся над герцогами… и Ивельен сломался.
Не сразу, конечно.
После второго уха и трех пальцев.
И в итоге у Ганца оказались на руках письма, расписки, договоры… и самое главное.
Свидетельство о браке.
Амалия Иртон и Эдмон Ативернский, которые сочетались браком ровно семнадцать лет назад. Все честь по чести, патер, печать… И рядом рассказ того же патера, собственноручно написанный, как он сочетал браком, как давал имена детям… все с разрешения и согласия как Эдмона, так и Питера.
Ганц вздохнул.
Она была права. До последней минуты права, эта безумная графиня. Как она это угадала? Альдонай ее знает. Хотя малышка действительно копия Имоджин.
Единственное, что беспокоило Ганца…
Лилиан – умница, но только там, где касается дел. А вот с людьми… увы. Чего-то она просто не понимает. А ведь она осталась с королем. Во дворце…
