не переживайте так, – вдруг засмеялась медсестра. – Год тот же что и вчера. Еще раз повторю, Вы были без сознания меньше суток. Спокойно лежите, отдыхайте, вон, газетку почитайте, – сказала женщина и бросила взгляд на тумбочку, – я ее утром в Союзпечати купила. – Только много не читайте, лучше поспите. А через час к Вам доктор подойдет.
– А что со мной произошло? – едва найдя в себе силы, промямлил Сергей.
– Я толком и не знаю, – смущенно ответила медсестра, – я только утром заступила. Вот Вам завтрак принесла. А доктор скоро придет и все расскажет. Хорошо? И не дожидаясь ответа, она дошла наконец-то до двери и скрылась с глаз пациента.
Дверь, при этом, осталась не заперта, только прикрыта.
«Так, настало время по-настоящему взять себя в руки. Рассуждаем так: если это действительно 31 мая 1962 года, то через час придет доктор и начнет расспрашивать кто я такой, откуда? Еще неизвестно при каких обстоятельствах меня привезли в больницу. Все таки 60-е годы это не наши дни, тут вольностей не допустят. Конечно не сталинские времена, но все же! Лучше с местными в контакт не вступать. И уж точно не допускать расспросов о себе. Можно конечно прикинуться, что потерял память, мол, ничего не помню, типа амнезия у меня и все тут…но врачи тоже не дураки. Ну, если это глупая штука чья-то! А если нет? Лучше отсюда сматываться. Кстати, где мои вещи, одежда?».
Осинов еще раз огляделся по сторонам, одежды не наблюдалось. На нем самом была одета светлая полосатая пижама, напоминающая чем-то тюремную робу. Шкаф! Ну как же он сразу в него не заглянул? Ну, точно! На вешалке, аккуратно видели брюки серого цвета и светлая рубашка. Сомнений больше не оставалось. Но прежде, Осинов аккуратненько, чтоб не нашуметь, приоткрыл дверь палаты и взглянул в коридор. Больничный коридор был длинный, с широкими окнами по левому боку и дверьми в палаты справа. Никого не было.
Рубашка и брюки подошли отлично. Обувь – аккуратные, даже симпатичные летние белые туфли, на удивление тоже подошли. Сунув руки в карманы, нащупал какие-то бумажки в них. Осмотрев разжатый кулак, с улыбкой обнаружил едва держащийся в памяти образ синенькой, розовенькой и нескольких бледно-бежевых бумажек: в общей сумме 18 советских рублей. «Неплохо», – подумал Сергей и вынул из другого кармана мелочь в сумме 75 копеек, естественно, тоже советского образца. На монетках годы отлива – 1953, 1958, 1961. Больше ничего в карманах, увы, не было.
Еще раз, несмело взглянув в коридор, Осинов направился в неизвестность. Пройдя через весь коридор, увидел через приоткрытую дверь сестринской каких-то женщин в медицинских халатах, среди которых была и утренняя медсестра.
– Нин, ты обход закончила? – спросила уж слишком громко одна у другой.
– Только что, – ответил уже знакомый Сергею голос медсестры.
Решив, что утреннего разговора с ней хватило, Осинов неслышно поспешил дальше к лестнице, ведущей вниз. Вот массивная лестница уже и закончилась, а дальше снова коридор. Но вон небольшая дверь на улицу. Куда?
