не умер. Что плакать-то. Нет, это просто август.
***
Аллеи пахли ландышами, липами, сиренью, затем шиповником и розами и примесями трав. Сейчас был запах ровный, тихий, приятный и знакомый. «Пионы», втянула носом Галя. Цвели пионы, лилии, зрел август, но из всего – из ароматных яблок, жёлтых клумб – над всем довлел любимый запах. Пионы. Большие пухлые шары. Пион – как петь, но не словами. В их запах, как в перину – большую, толстую, упасть и нюхать, дышать одним любимым…
***
– О чём задумалась? – Григорий сел неслышно рядом, большой, но мягкий, подвижный, плавный и неслышный. За его длинные кручёные усы его прозвали Перцем. Для Гали он был будто продолженьем грёз, она ему, как грёзе, и сказала:
– Пионы.
– Что пионы?
– Я дома посажу и буду с ними обниматься.
– Во ты смешная. Что сидишь-то одна? Ты всё в компании всегда была, поссорилась?
– Рассталась.
– А, ну, бывает. Гриша пошарил по карманам. Галя подумала, что он достанет ей конфетку, а он достал себе курить. Стал дым пускать и на неё внимательно глядеть.
– Рассказывай.
– Не поняла?
– Случилось что-то же, рассказывай.
– Нет, ничего.
– Ну, тогда я пойду, пора мне.
– Беги.
– Уже убежал, вишь – пыль столбом поднялась, – он кивнул на клубы пыли, где только что пробежал мальчишка.
Они вдруг рассмеялись, Григорий ушёл, а Галя сидела, смотрела вслед, и тоска, и тоска, непонятно откуда взялась, и что ей в этом Грише привиделось, но вдруг понялось: зацепил.
7) Вторая глава от предыдущей. Рута.
А дальше всё понеслось как с горки. Осталась отдыха неделя, и с каждым днём всё меньше дней, события сгущались, по насыщенности – за день переживался четырёхтомник «Война и мир». В укромных уголках плели активно паутину пауки, их выметали, а за ночь они снова выплетали свои тюлевые шторы. Мухи злились на них и кусались отчаянно и зло. Люди стали паковать чемоданы, и ссориться-мириться чаще, и танцы каждый день.
***
Всё утро Галя пряталась от Гриши. Он недоумевал:
– Ты, что, обиделась?
– Ты что?! На что мне обижаться.
– Ну, чего тогда ты прячешься, – надулся Гриша.
– Ах, перец-перец! Такой большой, а глупый! Ты что, не видишь? Ты не понимаешь? Не подходи ко мне, а то уеду, прямо завтра, пешком уйду – сейчас!
Григорий растерялся, стоял и мял руками кепку, и молча смотрел, как она уходит и опасался, что действительно уйдёт. К обеду уже были слухи, что Галя с Гришей – пара.
***
Внезапно всё вокруг ожило. Неприступная Галя, к которой подкатить никто не смел, и вдруг с каким-то перцем. Жизнь продолжалась. Текли рекой вино и слёзы, стучали в двери и сердца. Любовь реяла в воздухе, огромная птица-любовь, и люди, поднимая
