или изнутри – взявшаяся мелодия. Григ, «Пер Гюнт», интермеццо «В пещере горного короля». Воплощение силы – абсолютной, бездушной и не по-доброму, издевательски весёлой.
Кажется, я понял! Кондиционер! Ну конечно: одним выстрелом – двух зайцев — горячее сердце и холодную голову. Гениально! А бруски? Вовсе не взрывчатка, а мыло. Чтобы, значит, чистые руки.
Но что же за люди стоят на платформе? И сколько их? Ага, двадцать шесть. Похоже, бакинские комиссары. Хм, латышские стрелки оказались бы уместней. «А может, – прозвучал ехидный голос внутри черепной коробки, – тебе подать ещё и Анку-пулемётчицу, до кучи? А пива холодного в постель не хочешь?»
Я увял.
Стальной великан изрыгал дымные клубы всё быстрее, музыка звучала громче и громче. Безжалостное неистовство искало выход. Чадные тучи с хлопьями сажи заползали всё дальше в соседние улицы; резкий запах гари ударил мне в нос.
Чёрная метель крутилась по Лубянке. Мертвенное мерцание высветило платформу и белый круг площади – словно сцену в гигантском театре.
Злорадствующие ритмы плавно перешли в разухабистый финал в исполнении группы «Делириум тременс»:
Ух ты, ах ты —
Все мы – космонавты.
И – тишина. Резкая, внезапная, как удар, тишина. Всесокрушающая сила так и не вырвалась наружу.
Лишь сейчас я заметил несуразность: бо́льшая часть платформы пустовала. Зачем же понадобился исполин-тяжеловоз?
Понты дороже денег, – мелькнула мысль. И в тот же миг в голове моей раздался сухой щелчок. Железный Феликс вспыхнул, на секунду меня ослепив. Запах горящей серы перебил вонь выхлопных газов.
Дым сгустился в кромешную мглу. Тьма, пришедшая из Театрального проезда на смену ослепляющей вспышке, накрыла всё вокруг Лубянки. Исчезли улицы и переулки, исчез во мраке чудовищный тягач и всё, что на нём размещалось. Исчезли двадцать шесть бакинских комиссаров. Исчезла куча мыльных брусков. Пропал нелепый и страшный герб, как будто не существовал на свете. Всё пожрала тьма, напугавшая всё живое на площади и в её окрестностях.
Стоп. Подобное где-то встречалось, насчёт тьмы пришедшей. Может, обойдется? Но как это я потерял бдительность? А, понятно: не по трудам легко взломался первый код.
Значит, нужные книги ты в детстве читал[5], – раздался внутри родной голос Володи Жеглова. О, блин! Час от часу не легче, такая осечка.
На сей раз кара последовала немедленно.
У, ё!.. – страшный удар молотком в правый висок, и вослед серия, уже отбойным.
Времени в обрез – и надо успеть…
Птицы смерти в зените стоят…
Летят самолеты – крандец мальчишу.
Ну? Ну, всё?
Нет, просто пулемёт заклинило. Возврат каретки – и по новой.
Да не хочу я, вашу мать!
Мозгоклюй долбаный…
Мама…
Уфф, отпустило.
Владимир Высоцкий. Баллада о борьбе.
