защитить.
– Идем, – распахивает он дверь своего кабинета.
Просторное и светлое помещение встречает нас тишиной и прохладой из-за приоткрытого окна, возле которого стоит массивный дубовый стол, куда отец не спешит садиться, оставшись пребывать у входа. Я же достаю телефон с наушниками и присаживаюсь перед Максом на корточки.
– Посмотришь мультики, пока мы ведем взрослые разговоры? – прошу.
Мой малыш вновь согласно кивает. Усаживаю его в кресло для посетителей, открываю нужное приложение и прибавляю громкость, на всякий случай. Надеваю шапочку обратно ему на голову, чтобы не продуло, и только после этого поворачиваюсь к отцу.
– Здравствуй, – говорю негромко, чувствуя себя под его давящим взглядом вновь восемнадцатилетней неуверенной девочкой.
Вот только той девочки давно уже нет. Она умерла в тот момент, когда те, кого она любила, отказались от нее в самой грубой форме. Ночевки на вокзалах и в аудиториях университета стали финальным аккордом в ее существовании. Повезло, что у меня были денежные запасы с карманных денег, и что однажды, когда я в очередной раз пряталась под партой, устраиваясь на ночлег, меня обнаружила наш преподаватель по психологии Марина Семеновна. Именно она, совсем чужой и малознакомый человек, проявила ко мне снисхождение и доброту, забрав жить к себе на все годы моего обучения. Благо, мне хватило ума в свое время получить достаточно высокие баллы за школьные экзамены и поступить в университет на бюджетную основу. Но, конечно, без Марины Семеновны я бы не справилась со всеми проблемами, что на меня свалились: отсутствие жилья, денег, вещей, беременность со всеми ее прелестями, учеба и сам ребенок. Женщина ни разу не попрекнула меня ничем, еще и переживала иной раз за меня так, как мать родная никогда не делала. Странная штука – судьба.
Сейчас эта замечательная женщина живет в Канаде у своего сына с его женой. И если с отцом не выгорит, наверное, придется опять обратиться к ним за помощью. Хотя и не хочется втягивать посторонних людей в свои проблемы. Достаточно того, что я по-прежнему живу в квартире Марины Семеновны, которая наотрез отказывается брать с меня деньги за проживание. Я только коммунальные услуги оплачиваю. До сих пор не верится, что такие люди в наше время еще существуют.
– Вот так просто? Здравствуй, и… все? – хмурится отец.
Я от подобного заявления даже не сразу нахожусь со словами. Он ведь не ждет, что я, после всего, брошусь ему на шею, как раньше, правда?
– А что еще я должна сказать, по-твоему? Или сделать? – все же уточняю.
Нет, ну мало ли. Может и правда ждет, а я не в курсе. Вот только обнимать его и быть приветливой у меня точно нет никакого желания, несмотря на ситуацию, в которую сама себя загнала.
– Ну, это же не я к тебе пришел. Без предупреждения. Спустя пять лет, – криво усмехается отец.
Проходит дальше по кабинету. В стеклянном графине на отдельном столике стоит вода, он наливает ее в стакан и делает
